Умберто Эко - Роль читателя. Исследования по семиотике текста [litres]

Теперь мы должны понять, как и почему текст, сам по себе потенциально бесконечный, может порождать лишь те интерпретации, которые предусмотрены его собственной стратегией (Поль Валери вовсе не прав, утверждая, что «il n’y a pas de vrai sens d’un texte» [44] У текста нет истинного смысла (фр.), т. е. нет такой «вещи», как «подлинный смысл» текста. // Цитата взята из эссе Поля Валери «Au sujet du Cimetière Marin» («О [моем стихотворении] “Кладбище у моря”» (1933). Вот более широкий контекст этой цитаты: «… il n’y a pas de vrai sens d’un texte . Pas d’autorité de l’auteur. Quoi qu’il ait voulu dire , il a écrit ce qu’il a écrit. Une fois publié, un texte est comme un appareil dont chacun se peut servir à sa guise et selon ses moyens: il n’est pas sûr que le constructeur en use mieux qu’un autre» ( Valéry P. «Au sujet du Cimetière Marin» // Variétés , dans Œuvres I, Paris, Gallimard, coll. «Bibliothèque de la Pléiade», 1957, p. 1507.). Ср. перевод В. В. Петрова: « Не существует истинного смысла текста . Нет самовластия автора. Что бы он ни хотел сказать , он написал то, что написал. Будучи опубликован, текст подобен устройству, которое каждый может использовать по своему усмотрению и сообразно своим возможностям. Нет никакой уверенности, что тот, кто выстроил текст, использует его лучше, чем кто-либо другой» ( Петров В. В. Ареопагитский корпус как интертекстуальный проект // Философский журнал. 2015. Т. 8. № 2. С. 57). : мы видели, что даже наиболее «открытые» из экспериментальных текстов управляют процессами своей свободной интерпретации и предопределяют заранее «ходы» М-Читателя). В самом деле, «фрейм может содержать много деталей, предположение (supposition) о наличии которых вовсе не требуется данной конкретной ситуацией» (Winston, 1977, 180). И еще: «Кажется очевидным, что, когда я устраиваю вечеринку или читаю рассказ о вечеринке, я не должен актуализовать весь супермаркет только потому, что сбегал туда за орешками для моих гостей… Если топик – « покупка орешков для гостей»… то единственно релевантный аспект – это успешность акта реализации моей цели» (van Dijk, 1976b, 38).

Многие из кодов и субкодов, перечисленных в разделе 0.6.1, не относятся, строго говоря, именно к интерпретации текста. Они могут участвовать и в интерпретации отдельных лексем или предложений (за исключением, пожалуй, операций кореференции – см. раздел 0.6.1.2). Но даже на уровне простых предложений каждая из этих операций рискует оказаться неэффективной, как показывают многие примеры грамматических двусмысленностей: вне структуры определенного текста «зеленые бесцветные идеи» не могут ни существовать, ни «яростно спать» [45] Имеется в виду предложение, придуманное Н. Хомским: «Colorless green ideas sleep furiously» («Бесцветные зеленые идеи яростно спят»). См.: Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в лингвистике. Вып. II. М., 1962. С. 418. , и мы не можем понять, что значит «flying planes» [46] Имеется в виду предложение «They are flying planes» (англ.) – грамматически правильное, но двусмысленное. Оно может быть переведено, по крайней мере, двояко: «Они – летающие самолеты»; «Они управляют самолетами». .

Когда мы имеем дело с неоднозначным предложением или небольшим отрывком текста, оторванным от всякого ко-текста или от обстоятельств его высказывания, мы не можем снять эту неоднозначность без обращения к предполагаемой «о-чём-ности» («aboutness») ко-текста – к тому, что обычно называют текстовым топиком (по отношению к которому сам текст оказывается комментарием). Топик обычно определяется посредством формулирования вопроса.

Рассмотрим для начала следующий знаменитый пример:

(6) Charles makes love with his wife twice a week. So does John [47] «Чарльз занимается любовью со своей женой дважды в неделю. Джон – тоже» (англ.). .

Прочитав этот короткий текст, читатель-циник может сделать определенные заключения о морали этого дружеского «треугольника»; читатель более добродетельный может прочитать тот же текст как информацию о ритмах половой жизни двух разных супружеских пар.

Но попробуем прочитать текст (6) как ответ на следующие вопросы:

(7) Сколько раз в неделю Чарльз и Джон занимаются любовью со своими женами? (Топик: сексуальные ритмы двух пар.)

(8) Я не понимаю отношения внутри этого треугольника. Что происходит? Я имею в виду – в сексуальном плане? (Топик: отношения между женщиной и двумя мужчинами.)

С помощью такого приема текст (6) может быть легко освобожден от двусмысленности [48] Кристина Брук-Роуз (в личной беседе) высказала предположение, что никакой многозначности не возникло бы, если бы текст имел вид: / Чарльз гуляет со своей собакой дважды в день. И Джон тоже /. Это означает, что при чтении текста (6) читатель-интерпретатор прежде всего вызывает в памяти интертекстуальный фрейм «адюльтерный треугольник», поскольку тысячи текстов описывают подобную ситуацию. Напротив, нет никаких текстов (насколько я помню), которые описывали бы болезненную страсть двух мужчин к одной и той же собаке, и поэтому в памяти читателя возникает лишь общий фрейм «прогуливать свою собаку». Таким образом, никакой двусмысленности не возникает. .

Однако роль топика как текстового оператора – это не просто дело читательской инициативы. Отнесенность к текстовому топику должна быть неотъемлемой частью любого удовлетворительного семантического описания. Это явствует из компонентного анализа такого «синкатегорематического»* (служебного) слова, как / so / [/ тоже /].

Возвращаясь к тексту (6) и к уточняющим его вопросам (7) и (8), мы можем сказать, что компонентный анализ слова / so / [/ тоже /] (сохраняемый в памяти энциклопедии) наряду с первым семантическим маркером «in the same way as» [ «так же, как», «таким же образом»] должен учитывать также и предпочтение (selection) «referring to the topic» [ «относящийся к данному топику», или «ссылка на топик», или «применительно к данному топику»]. При таком подходе семема предполагает определенный ко-текст (co-text), а текст оказывается не чем иным, как нормальным развертыванием семемы.

Рассмотрим теперь значения слова (союза) / а / в следующих текстах:

(9) Маша любит яблоки, а Ваня их ненавидит.

(10) Маша любит яблоки, а бананы она ненавидит.

(11) Маша любит яблоки, а Ваня любит бананы.

(12) Маша играет на скрипке, а Ваня ест бананы.

В этих примерах союз / а / обозначает разного рода альтернативы: в тексте (9) – альтернативу субъекту действия и самому действию; в (10) – альтернативу действию и его объекту; в (11) – альтернативу субъекту и объекту; в (12) – альтернативу по всем трем пунктам.

Конкретные значения / а / в каждом из четырех случаев станут ясными, если мы прочитаем примеры (9) – (12) как ответы на четыре разных вопроса:

(13) Любят ли Маша и Ваня яблоки?

(Топик: те, кто любит яблоки.)

(14) Какие фрукты любит Маша?

(Топик: фрукты, которые любит Маша.)

(15) Какие фрукты любит Ваня?