Роберт Говард - Английский язык с Р. Э. Говардом

threat [Ɵret], plague [pleɪɡ], war [wɔ:]

From that dome, the Yuetshi priest emerged alone. He had not slain his foe, because he wished to hold the threat of his loosing over the heads of his own rebellious subjects. He had left Khosatral lying upon the golden dais with the mystic knife across his breast for a spell to hold him senseless and inanimate until doomsday.

But the ages passed and the priest died, the towers of deserted Dagon crumbled, the tales became dim, and the Yuetshi were reduced by plagues and famines and war to scattered remnants, dwelling in squalor along the seashore.

Only the cryptic dome resisted the rot of time (только таинственное здание с куполом сопротивлялось разложению = разрушению от времени), until a chance thunderbolt and the curiosity of a fisherman lifted from the breast of the god the magic knife and broke the spell (пока случайный удар молнии и любопытство рыбака не подняли с груди божества волшебный нож и не разорвали заклятие; to break — ломать, разрушать; разрывать ). Khosatral Khel rose and lived and waxed mighty once more (Хозатрал-Хел воскрес, стал живым и могучим опять; to rise — подниматься; воскресать, оживать; to wax — расти; становиться; once more — еще раз ). It pleased him to restore the city as it was in the days before its fall (ему было угодно восстановить город таким, каким он был в дни до своего падения; to restore — отдавать обратно; восстанавливать ). By his necromancy he lifted the towers from the dust of forgotten millennia (своей некромантией он поднял башни из праха забытых тысячелетий; dust — пыль; прах ), and the folk which had been dust for ages moved in life again (а люди, которые были прахом на протяжении веков, снова задвигались в жизни = дышали жизнью ).

curiosity [ˌkjuərɪˈɔsɪtɪ], necromancy [ˈnekrəumænsɪ], folk [fəuk]

Only the cryptic dome resisted the rot of time, until a chance thunderbolt and the curiosity of a fisherman lifted from the breast of the god the magic knife and broke the spell. Khosatral Khel rose and lived and waxed mighty once more. It pleased him to restore the city as it was in the days before its fall. By his necromancy he lifted the towers from the dust of forgotten millennia, and the folk which had been dust for ages moved in life again.

But folk who have tasted of death are only partly alive (но люди, которые познали смерть, живы лишь частично; to taste — пробовать на вкус; пережить, испытать, вкусить, познать ). In the dark corners of their souls and minds (в темных уголках их душ и памяти; mind — ум; память ), death still lurks unconquered (все еще таится непобежденная смерть). By night the people of Dagon moved and loved (ночью люди Дагона двигались и любили), hated and feasted (ненавидели и пировали), and remembered the fall of Dagon and their own slaughter only as a dim dream (и помнили падение Дагона и собственное убиение лишь как смутный сон; slaughter — убой; /массовое/ убийство ); they moved in an enchanted mist of illusion (они двигались в волшебном тумане иллюзий), feeling the strangeness of their existence but not inquiring the reasons therefore (ощущая странность своего бытия, но вследствие этого не осведомляясь о причинах; therefore — по этой причине; вследствие этого ). With the coming of day, they sank into deep sleep (с приходом дня они погружались в глубокий сон; to sink — тонуть; погружаться ), to be roused again only by the coming of night (чтобы пробудиться вновь лишь к наступлению ночи), which is akin to death (которая сродни смерти).

taste [teɪst], alive [əˈlaɪv], akin [əˈkɪn]

But folk who have tasted of death are only partly alive. In the dark corners of their souls and minds, death still lurks unconquered. By night the people of Dagon moved and loved, hated and feasted, and remembered the fall of Dagon and their own slaughter only as a dim dream; they moved in an enchanted mist of illusion, feeling the strangeness of their existence but not inquiring the reasons therefore. With the coming of day, they sank into deep sleep, to be roused again only by the coming of night, which is akin to death.

All this rolled in a terrible panorama before Conan's consciousness (все это прокатилось громадной панорамой перед сознанием Конана; to roll — катиться; terrible — внушающий страх; громадный ) as he crouched beside the tapestried wall (пока он стоял, согнувшись, у стены с гобеленом). His reason staggered (его рассудок был потрясен; to stagger — шататься; потрясать, поражать; reason — причина; рассудок ). All certainty and sanity were swept away (всякая уверенность и здравомыслие были сметены; certainty — несомненный факт; уверенность;to sweep away — сметать, уничтожать, сносить ), leaving a shadowy universe through which stole hooded figures of grisly potentialities (оставив призрачную вселенную, через которую крались скрытые фигуры/фигуры в капюшонах с вызывающими суеверный страх /потенциальными/ возможностями; shadowy — тенистый; призрачный;to steal — красть; красться;to hood — покрывать капюшоном; скрывать;grisly — вызывающий ужас, суеверный страх ). Through the belling of the voice (сквозь громыхание голоса), which was like a tolling of triumph over the ordered laws of a sane planet (который был подобен похоронному звону торжества над упорядоченными законами здравомыслящей планеты; to toll — звонить в колокол; издавать похоронный звон ), a human sound anchored Conan's mind from its flight through spheres of madness (разум Конана из его полета через сферы безумства вывело звучание человеческого голоса: «человеческого звука»; to anchor — ставить на якорь; anchor — якорь ). It was the hysterical sobbing of a woman (это были истерические рыдания женщины).

Involuntarily he sprung up (он невольно подскочил; to spring up — вскочить, подпрыгнуть ).

potentiality [pəuˌ tenʃɪˈælɪtɪ], triumph [ˈtraɪəmf], anchor [ˈæŋkə]

All this rolled in a terrible panorama before Conan's consciousness as he crouched beside the tapestried wall. His reason staggered. All certainty and sanity were swept away, leaving a shadowy universe through which stole hooded figures of grisly potentialities. Through the belling of the voice, which was like a tolling of triumph over the ordered laws of a sane planet, a human sound anchored Conan's mind from its flight through spheres of madness. It was the hysterical sobbing of a woman.

Involuntarily he sprung up.

Jehungir Agha waited with growing impatience in his boat among the reeds (Джихангир Ага ждал с растущим нетерпением в своей лодке среди камышей). More than an hour passed (прошло больше часа), and Conan had not reappeared (а Конан не появлялся вновь; to reappear — снова показываться, появляться ). Doubtless he was still searching the island for the girl he thought to be hidden there (бесспорно, он все еще прочесывал остров в поисках девушки, которая, как он полагал, спрятана там; to search — искать; прочесывать /в поисках чего-л./ ). But another surmise occurred to the Agha (но еще одно предположение пришло в голову Аге; to occur — происходить; приходить на ум ). Suppose the hetman had left his warriors near by (а если гетман оставил поблизости своих воинов; suppose — а что, если; to suppose — предполагать; to leave; near by — поблизости ), and that they should grow suspicious and come to investigate his long absence (и /что/ они станут подозрительными и придут расследовать его долгое отсутствие = что-то заподозрят и приплывут выяснить, почему его так долго нет )? Jehungir spoke to the oarsmen (Джихангир обратился к гребцам; to speak — говорить; заговорить, обратиться ), and the long boat slid from among the reeds and glided toward the carven stairs (и длинная лодка выскользнула из камышей и плавно двинулась к высеченной лестнице; to slide, to glide — скользить; двигаться плавно ).

search [sə:ʧ], suspicious [səsˈpɪʃəs], toward [təˈwɔ:d]

Jehungir Agha waited with growing impatience in his boat among the reeds. More than an hour passed, and Conan had not reappeared. Doubtless he was still searching the island for the girl he thought to be hidden there. But another surmise occurred to the Agha. Suppose the hetman had left his warriors near by, and that they should grow suspicious and come to investigate his long absence? Jehungir spoke to the oarsmen, and the long boat slid from among the reeds and glided toward the carven stairs.

Leaving half a dozen men in the boat (оставив полдюжины людей в лодке), he took the rest, ten mighty archers of Khawarizm, in spired helmets and tiger-skin cloaks (он взял остальных, десять могучих хоаризмских лучников, в остроконечных шлемах и плащах из тигровых шкур; to take; rest — остаток; spire — что-л. заостренной или конусообразной формы: шпиль, игла, острие ). Like hunters invading the retreat of the lion (подобно охотникам, посягающим на уединение льва; to invade — вторгаться; посягать на, нарушать; retreat — отступление; уединение ), they stole forward under the trees, arrows on strings (они крались вперед под деревьями, /положив/ стрелы на тетиву; to steal ). Silence reigned over the forest (тишина царила над лесом) except when a great green thing that might have been a parrot swirled over their heads with a low thunder of broad wings and then sped off through the trees (за исключением того случая, когда большое зеленое существо, которое, вероятно, было попугаем, закружилось над их головами с низким шумом широких крыльев, а потом умчалось между деревьев; to swirl — кружиться в водовороте; thunder — гром; шум;to speed — мчаться; проноситься ). With a sudden gesture, Jehungir halted his party (внезапным жестом Джихангир остановил отряд), and they stared incredulously at the towers (и они уставились недоверчиво = не веря своим глазам, на башни) that showed through the verdure in the distance (которые виднелись сквозь зеленую листву вдали; to show — показывать; виднеться; verdure — зелень; зеленая листва ).