Ирина Шатырёнок - Человек с улицы Литературной

Освой классическое стихосложение, потрудись, побудь в учениках, поучись у великих и сравни. Сравнение будет не в твою пользу.

Порви, сожги и выбрось все, что написал, остынь, забудь и не сожалей. Если не твое – эти напасть, болезнь или страсть пройдут, но если вернутся…

Принимайся с новой силой и терпением за труд. Он освободит в твоей душе место для обновленного, выстраданного слова.

Чем больше будешь пребывать в ученичестве, тем скорее придет осмысленность, строгость к себе, взыскательность и требовательность. Вместо прежней молодой самонадеянности появятся неуверенность, душевная смута, волнение… и лучшие строки.

И с каждым разом строка, строфа, слог будут звенеть, расти и крепнуть, ложась правильным и верным рядком, они станут органичными во всем, даже в графической изысканности письма на бумаге.

Ты сам почувствуешь прилив новых творческих сил, и польются вольной песней искренние, выстраданные чувства, переплетенные с глубокими мыслями.

Позже тебе об этом скажут благодарные люди.

Прикоснувшись к твоим ясным, прозрачным стихам, они подумают: «Как хорошо, проникновенно, честно и все обо мне, о моих тайных желаниях, забытом, упущенном и растраченном, и как просто. Так ведь и я смогу».

Высокая простота понятна всем, и оттого она не обеднеет, не опростится и не померкнет, а будет полнокровной жизнетворной материей, связующей грешное земное и непреходящее вечное небесное.

И это будет победа. Человека и Поэта.

Рассказ «Монах и Самсон» В. Прохоренко можно было бы отнести по содержанию к остросоциальным, если бы он состоялся, то есть гармонично соединил в себе все: сюжет, образный язык и внимательный авторский взгляд к происходящему. Но слишком много этих пресловутых «но». Начну по порядку.

В центре повествования – мальчик-подросток, наверное, сирота, вся его жизнь связана с интернатом. Мальчик из трудных, замкнут, нелюдим, в моменты сильного волнения заикается, жизнь научила его не открываться и не доверять свои тайны ни ровесникам, ни взрослым.

У меня как читателя осталось много вопросов: как и что занесло его в это мрачное место, кто его родители. Но автор не смог обстоятельно прописать историю жизни мальчика Сергея Монашенко по прозвищу Монах, приходится только догадываться о всех перипетиях его непростой судьбы.

Сюжет сам по себе был бы интересен, если бы весь рассказ представлял собой единый организм, подчиненный одной задаче художественного произведения – при помощи богатого литературного языка и различных художественных приемов создать запоминающиеся образы героев и все те обстоятельства жизни, в которых они находятся.

Затравленный подросток нашел себе убежище в старых подвалах монастыря, где он скрывается от обид и унижений со стороны таких же подростков специнтерната, здесь почти все воспитанники с некоторыми умственными отклонениями. Вся обстановка и уклад жизни в интернате угнетают и не дают развиваться детским способностям, хотя ребенок надеется на светлое и доброе. Почти по Диккенсу – несчастный Оливер Твист.

Обо всех неприглядных сторонах быта детей можно узнать по скупым словам самого автора. А здесь как раз надо не отмалчиваться, а показать то темное дно, куда исчезают детские души, но у автора не хватает общественного сознания, как следствие – не сфокусирована большая проблема, большая беда – растление. Жизни отверженных детей и жизни сытых взрослых, ответственных за них, проходят параллельно, не соприкасаясь.

Грубая воспитательница «Груша» озабочена личными делами и огородом, на котором у нее безропотно отрабатывают девочки-воспитанницы. Директор Самсон с неустроенной личной жизнью, несчастная рыжая девочка Ленка с задатками болезни Дауна. За еду здесь расплачиваются телом. Дети интерната давно знают неприглядную изнанку жизни. Ложь, разврат и другие социальные пороки процветают в интернатских стенах, но взрослые об этой теневой стороне даже не догадываются. Им это совсем ни к чему. У взрослых своя жизнь, скучная и серая.

Здесь каждый несчастлив по-своему. Жестокость жизни, одичание юных душ, суровая казенщина, заброшенность и одиночество детей при кажущейся государственной заботе: еда, крыша над головой…

В такой нездоровой среде процветают все мерзости, идет разрушение и душевная деградация не только детей, но и взрослых. Неудивительно, что Монах ищет уединения в старинном подземном храме, отсиживается в его стенах, очищаясь и напитываясь духовным (скажи, скажи свое неравнодушное слово, полное любви и отчаяния, расставь нравственные акценты!), здесь ребенок находит успокоение, здесь он мечтает и сочиняет свою первую книгу. Он тайком откладывает черный хлеб про запас, наверное, готовится (!) к побегу, но автор снова нечетко прописывает душевные переживания мальчика, читатель вновь должен догадываться о дальнейшей судьбе Сергея и прибившихся к нему несчастных малолетних сотоварищей.

Можно найти клад и не суметь им распорядиться с умом. Наверное, автор рассказа думает: «Вот есть у меня знатный сюжетец, закручу посильнее – и будет все в порядке». Но сам по себе сюжет останется пустым, не заиграет, не заживет своей жизнью, если не написан талантливый текст.

Хочу остановиться на стилистически бедном и по-ученически слабом словарном запасе автора. Только после авторской подсказки на сайте догадалась, что в нескольких частях рассказа встроены отрывки из рукописи книги, написанной мальчиком. Так как сам автор не сумел сделать по сюжету все вовремя и к месту, не сопроводил «маячками», то и эффект от прочтения снизился.

Загадки хороши там, где они оправданы, но здесь – явная авторская недоработка сюжетной интриги.

Если говорить о минусах и недостатках произведения, то их слишком много. Язык настолько беден, невыразителен и коряв, выдает так много смысловых неточностей, что даже современный газетный выигрывает.

Слова «большой», «небольшой» для такого объема текста встречаются более десяти раз, нет точных и бесценных синонимов. Если для стиля письма в тех отрывках, где историю про монаха сочиняет подросток, допустима и даже оправдана слабая, ученическая подражательность, то остальной текст рассказа отмечается непростительно низким литературным уровнем.

«Они сидели в небольшом старом яблоневом саду, за невысоким аккуратным столиком». А также:

«на небольшой поляне»;

«небольшой лаз»;

«небольшой храм»;

«небольшая ризница»;