Юрий Манн - Мировая художественная культура. XX век. Литература

Послабление цензуры в годы перестройки породило огромное количество публикаций на ранее запретные темы. Началось открытое обсуждение и осуждение «деформаций социализма», что привело к возникновению идеи покаяния. Мысль о всеобщем грехе, раскаянии и искуплении заставила писателей обратиться к таким формам художественного образного мышления, как притча, миф, символ («Плаха» Ч. Айтматова).

Важнейшим достижением художественной ситуации этого времени стала «возвращенная» литература. Читатели открыли для себя широко известные за рубежом, но ранее не публикуемые у нас произведения Б. Л. Пастернака, А. И. Солженицына, И. А. Бродского, В. В. Набокова, Э. Л. Лимонова, В. П. Аксенова.

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. особое место в литературе заняла антитоталитарная проза. Были опубликованы «задержанные» романы, повествующие о периоде сталинизма («Новое назначение» А. А. Бека, «Дети Арбата» А. Н. Рыбакова, «Белые одежды» В. Д. Дудинцева, «Мужики и бабы» Б. А. Можаева).

Возникает так называемая «литература сорокалетних», то есть активно вступают на творческий путь люди, начавшие взрослую жизнь в конце 1960-х – начале 70-х гг. Обманутые ожидания юности отразились в драматическом мироощущении. Позже философию этого поколения социологи назовут этикой ухода, заключающейся в нежелании противостоять власти и замыкании на частной жизни. Яркие представители «литературы сорокалетних» – В. С. Маканин (р. 1937), создавший мифологическое повествование, лишенное примет времени («Где сходилось небо с холмами» (1984); трилогия «Один и одна», «Утрата», «Отставший» (1987); «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998));

A. А. Ким, синтезировавший архаические формы представлений с современными художественными принципами («Белка» (1985); «Отец-Лес» (1989); «Поселок кентавров» (1992)).

Происходит активное возвращение сатирических произведений. Переиздаются И. А. Ильф и Е. П. Петров, М. М. Зощенко, печатаются

B. Н. Войнович, Ф. А. Искандер, Г. И. Горин и др. Возрождается жанр антиутопии (В. П. Аксенов, А. А. Кабаков) и научной фантастики (И. А. Ефремов, А. Н. и Б. Н. Стругацкие, А. П. Казанцев), возникает новый для русской литературы жанр «фэнтези».

В конце 1980-х гг. пробиваются к читателям ранее запрещенные и издаваемые за границей произведения А. Г. Битова, В. В. Ерофеева, А. В. (Саши) Соколова, Ю. В. Мамлеева, Л. С. Петрушевской. Именно в это время развивающийся русский постмодернизм становится реальной альтернативой официальной литературы.

Для Венедикта Васильевича Ерофеева (19381990) неустроенность стала стимулом литературного творчества, основанного на сопоставлении культурно насыщенного слова с советской действительностью. Уже в первом произведении «Записки психопата» (1956-1957) была определена творческая манера писателя.

Наиболее значительное произведение Вен. В. Ерофеева «Москва – Петушки» (1969) в продолжение гоголевской традиции было названо автором «поэмой» (реминисценции из Н. В. Гоголя вообще имеют решающее значение для художественной структуры этого произведения). Издана повесть была только в 1988 г., но до этого активно ходила в «самиздате», то есть перепечатывалась и передавалась «от знакомого знакомому». В 1973 г. в Израиле поэма вышла в свет, после чего писатель стал знаменит.

Поэма Вен. В. Ерофеева является одним из первых постмодернистских произведений в нашей стране. Отражение хаоса мира в хаосе сознания автобиографического героя представляет советскую действительность в абсурдистском ключе. Это история путешествия на электричке из Москвы в городок Петушки, наполненная псевдосерьезными и откровенно комическими размышлениями и признаниями, гротескными бытовыми зарисовками, видениями, которая представляется историей человеческой жизни, вырывающейся из рамок запретов. В конце концов рассказчик становится мучеником окружающей действительности, чужим для толпы, «приговоренным» без суда и следствия, подвергнутым линчеванию на советско-уголовный манер.

«Москва – Петушки» в контексте идей М. М. Бахтина воспринимается как карнавальное отражение советской действительности. Исследователи отмечают глубинные связи лексического строя поэмы с Библией, штампами советской идеологической пропаганды, классической русской и мировой литературами. Само название произведения необыкновенно многозначно, несмотря на кажущуюся простоту: автором обозначены всего лишь два населенных пункта, неравнозначных по своему месту в общественном сознании. Москва – столица крупнейшего государства. Петушки – райцентр Владимирской области, факт географии, но не истории, широкого общественного значения не имеющий.

В поэме Петушки обращаются в плод индивидуального мифа героя поэмы, а за Москвой сохраняется устойчивое значение символа государственной мощи. При этом московская топонимика четко соответствует реальности, а описание Петушков явно «нереалистично». Таким образом, для Венички Петушки – чудный город свободы, где он всегда пьян и счастлив. Это уголок, где «не всегда есть место подвигу». Там не видно Кремля – воплощения несвободы, ложной патетики, агрессивной пошлости и непроходящего похмелья.

Критики указывают и на наличие в поэме аллюзий на «Сентиментальное путешествие» Л. Стерна и «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева. Конечно, обращает на себя внимание, что герой Радищева стремится в Москву, герой же Венедикта Ерофеева, напротив, уезжает из Москвы, но именно в нее он в конце концов попадает и гибнет.

Определяющей чертой стиля поэмы в целом является сквозная пародийно-ироничная цитатность. Пласт литературных цитаций в поэме необыкновенно широк. Пародированию подвергается идущее из античной литературы уподобление жизни пиру, на который призван человек. Как пародия на произведения И. С. Тургенева, воспринимаются рассказы «о любви» собеседников Венички. В пародийном духе воссозданы литературные занятия Венички, перевоплощающегося в И. Г. Эренбурга, знаком-символом которого становится сборник новелл «Тринадцать трубок».

Соединенные между собой разностилевые цитаты (название пьесы А. Н. Островского, строки из стихотворения в прозе И. С. Тургенева, поэмы А. А. Блока «Соловьиный сад», высказывание В. И. Ленина о романе М. Горького «Мать») становятся объектами комедийной игры. Так, ленинская цитата используется для характеристики блоковской поэмы, к которой она, казалось бы, менее всего подходит. Пародийно-ироническая трактовка известных афоризмов, поэтических строк, названий литературных произведений дает непривычный взгляд на привычное, перестраивает сознание читателя.