А Макаров - К истокам Тихого Дона

Выходит, что рассмотренная нами хронология событий 21-24 глав, включая дату мобилизации на Подтелкова (21 апреля), достоверна, но при этом не совпадает с датой начала движения подтелковского отряда у Френкеля (и, соответственно, с датой заимствованного из фрагмента в гл.26) — 6 мая/23 апреля (V, 26, 310). В принципе для нас даже не существенно, какая именно дата — точная. Важнее то, что Шолохов, не подозревая, ввел в текст разных сюжетных линий две различные датировки одного и того же события.

Интересно, что и внутри самой линии Бунчука, в основной и заимствованной частях текста, также обнаруживается несовпадение дат последующих событий.

В основной части повествования арест Подтелкова происходит на Пасху (22 апреля с.ст.), совпадая с временем выступления казаков из Татарского для участия в его поимке:

«— Святая пасха — а мы будем кровь лить ?...

— Кум, Данила! Кум! Христос воскресе!

— Воистину воскресе! — слышался звучный чмок поцелуя...

Рядом другой разговор: — Нам и разговеться не пришлось».

то есть на следующий день после приказа окружного атамана о мобилизации! Казнь же членов отряда происходит назавтра после ареста, утром второго дня Пасхи (23 апреля с.ст.), и именно к этому времени, через сутки после выезда из хутора, к месту казни прибывает отряд казаков с хутора Татарского. Как видим, события в обеих сюжетных линиях составляют единую систему жестко синхронизированных между собой эпизодов.

Введенные же Шолоховым даты суда (27 апреля /10 мая) и казни (28 апреля с.ст.) подтелковцев взяты прямо из приложения к книге Френкеля и резко расходятся с внутренней хронологией событий.

Подведем некоторые итоги.

Мы не знаем причины одновременного хронологического смещения даты ареста и казни подтелковцев сразу в двух разных сюжетных линиях, перенесение ее на Пасху. Можно лишь предполагать, что оно возникло не случайно, а по хорошо рассчитанному замыслу автора. Введенные же в текст заимствования из книги Френкеля полностью выпадают из общего хронологического ряда событий художественного повествования и грубо нарушают композицию и связность всего текста.

Двойная датировка событий при сопряжении заимствований из брошюры Френкеля выявляется еще в одном эпизоде пятой части «Тихого Дона» (гл.4-6), рассказывающем о приезде на Дон революционера Бунчука для подготовки большевистского переворота. Этот эпизод окаймлен вставками (гл.3, 7) из книги Френкеля, в которых указаны хронологические рамки событий.

Датами начала и конца боев за Ростов названы соответственно:

«27 ноября Каледин уже был в состоянии оперировать стойкими добровольческими отрядами...

2 декабря Ростов был с бою занят добровольческими частями».

В гл.7 эта датировка подтверждается указанием на длительность боев, проходивших с 27 ноября по 2 декабря (6 дней):

«Шесть дней под Ростовом и в самом Ростове шли бои».

Однако в основном (его можно условно назвать «художественным» в отличие от текста, создаваемого на основе заимствования) тексте, где бои за Ростов описываются подробно, указана иная дата начала боев — 25 ноября:

«25 ноября в полдень к Ростову были стянуты из Новочеркасска войска Каледина. Началось наступление. Вдоль линии железной дороги, по обе стороны насыпи, шли жидкие цепи офицерского алексеевского отряда».

Эта дата в основном тексте находит подтверждение в эпизоде гл.7, рассказывающем о расстреле пленных офицеров-добровольцев 26 ноября.

«Перед вечером 26 ноября Бунчук... увидел, как двое красногвардейцев пристреливают офицера, взятого в плен...»

Таким образом, имеется достаточно оснований говорить о двух различных датировках одного и того же эпизода, а следовательно, и двух различных исходных текстах, механически объединенных в рассмотренных выше главах «Тихого Дона».

Подведем некоторые итоги. Фрагментарность отдельных эпизодов линии Бунчука сопровождается резким изменением стиля, нарушениями последовательности и логичности описания (и даже просто перечисления) событий. В результате можно выделить ряд особенностей текста:

— прерывистость, пунктирность сюжетной линии Бунчука;

— искусственные перестановки текста во фронтовых эпизодах; [36] Подробнее фронтовые эпизоды исследуются во второй части нашей работы.

— замена художественного повествования обширными вставками: переработанными заимствованиями из брошюры большевистского деятеля Френкеля «Орлы революции» в главах 20, 25-28;

— наличие значительного числа несоответствий текстологических и особенно хронологических в местах стыковки основного текста с заимствованиями. Последнее усугубляется тем, что даты в брошюре Френкеля даны по новому стилю и без соотнесения с основной хронологией «Тихого Дона» автоматически переносятся в роман.

На основе вышесказанного можно предположить, что:

а) имеют место фактические изъятия фрагментов художественного текста, заполненные заимствованным материалом;

б) изъятия, вероятно, относятся к негативным и обостренно неприглядным характеристикам образа действий Бунчука и его единомышленников;

в) объем изъятий весьма значителен, последнее прямо вытекает из соотношения объема основного текста с заимствуемым материалом.

Последнее обстоятельство позволяет выявить соавторскую манеру письма и соавторскую методику компоновки текста.

Эпизоды сюжетной линии «Тихого Дона», которые относятся к активному участию революционера Ильи Бунчука в начавшейся на юге России гражданской войне, соединены искусственно. Текст составлен из разнородных по происхождению отрывков, не объединенных единым авторским замыслом.

В сюжетной линии просматривается наличие некоего единого сквозного художественного замысла, искаженного уже в третьей части романа при появлении на страницах романа в августе 1914г. Ильи Бунчука. В дальнейшем в тексте появляются чужеродные вставки, для которых использованы как заимствования, так и отрывки «художественного» текста непонятного происхождения. Достоверность, стиль, язык, связность изложения здесь отличны от основного текста. Можно сказать, что эпизоды этой сюжетной линии в пятой части «Тихого Дона» подверглись наиболее заметным и неудачным «соавторским» изменениям и переделкам.

Использование в 6-й и 7-й частях романа заимствований из воспоминаний донского атамана Краснова и стратегического очерка гражданской войны Какурина представляют для нашего исследования особый интерес. Дело в том, что в тексте это проходит на фоне возрастающей фрагментарности художественного повествования. Заимствования как бы закрывают образующиеся в повествовании лакуны. При этом осуществленное «согласование» разных слоев текста дает в руки исследователей при изучении большого числа ошибок, неувязок, несообразностей уникальную информацию как о характере формирования и обработки текста, так и о самом авторе (или «соавторе»), вводившем в текст чужеродные куски.