Анатолий Анисимов - Компьютерная лингвистика для всех: Мифы. Алгоритмы. Язык

Рис. 10. Вариант сложного сна

Иногда процедуры «жизнь» и «сон» в результате взаимодействия могут даже обмениваться именами — жизнь становится сном, а сон жизнью. Например, герой рассказа Кортасара «Ночью на спине, лицом кверху» после автокатастрофы во сне попадает в другую жизнь, которая становится реальностью.

«В последней надежде он стиснул веки, пытаясь со стоном пробудиться. Секунду ему казалось, что он вот-вот проснется, потому что он снова неподвижно лежал в постели, хотя н чувствовал, как болтается все его тело и свесившаяся вниз голова. Но пахло смертью, н, открыв глаза, он увидел окровавленную фигуру жреца, готового приступить к жертвоприношению: жрец двигался к нему с каменным ножом в руке. Ему вновь удалось закрыть глаза, но теперь он уже знал, что не проснется, что он уже не спит и что чудесный сон был тот, другой, нелепый, как все сны; сон, в котором он мчался по диковинным дорогам удивительного города, навстречу ему попадались зеленые и красные огни, не дававшие ни пламени, ни дыма, и огромное металлическое насекомое жужжало под ним. В бесконечной лжи того сна его тоже подняли с земли, и кто-то с ножом в руке приблизился к нему, лежавшему с закрытыми глазами навзничь, лицом кверху, среди костров». [85] 85 Кортасар X, Другое небо.—М.: Худож. лит., 1971.—С. 79.

Писатели давно подметили связь между угнетенным состоянием психики и рекурсивными снами. Часто эти сны предшествуют самоубийству героев. Сама смерть описывается как погружение в рекурсивный сон без возвращений. В «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского тяжелый сон Раскольникова предшествует рекурсивному сну Свидригайлова, а сон Свидригайлова заканчивается самоубийством.

«Он уже забывался: лихорадочная дрожь утихала; вдруг как бы что-то пробежало под одеялом по руке его и по ноге… Дрожа от лихорадочного холода, нагнулся он осмотреть постель, — ничего не было; он встряхнул одеяло, и вдруг на простыню выскочила мышь. Он бросился ловить ее, но мышь не сбегала с постели, а мелькала зигзагами во все стороны, скользила из-под его пальцев, перебегала по руке и вдруг юркнула под подушку… Он нервно задрожал и проснулся. В комнате было темно, он лежал на кровати, закутавшись, как давеча, в одеяло, под окном выл ветер». [86] 86 Достоевский Ф. М. Преступление н наказание. — М.: Худож. лит., 1983.— С. 485.

Затем в полудреме Свидригайлову пригрезилась девочка-самоубийца, покрытая гирляндами цветов, лежащая в гробу.

Стряхнув дрему, он решает совершить прогулку по ночному городу и в гостиничном коридоре неожиданно находит плачущую продрогшую девочку лет пяти. Уложив ее спать, Свидригайлов переживает второй кошмар. Лицо ребенка вдруг превращается в «нахальное лицо продажной камелии из француженок».

«А, проклятая!» — вскричал в ужасе Свидригайлов, занося над ней руку… Но в ту же минуту проснулся.

Он на той же постели, так же закутанный в одеяло; свеча не зажжена, а уж в окнах белеет полный день». [87] 87 Там же. — С. 489.

Свидригайлов бессмысленно пытается поймать муху над холодной телятиной. Затем, очнувшись, решительно выбирается на улицу. Грязная собачонка, валяющийся пьяный на тротуаре, каланча, серый промозглый день, сторож Ахиллес в серой шинели. Короткий бессмысленный диалог. Свидригайлов приставляет пистолет к правому виску и нажимает курок.

Достоевский для усиления эффекта рекурсивности в сны персонажа вносит повторяющиеся сюжетные фрагменты: девочка-утопленница и промокшая девочка, ловля мыши и ловля мух, диалог с маленькой девочкой, коверкающей слова («мамася», «плибьет», «лязбила»), и диалог с Ахиллесом («А-зе, сто-зе вам и здеся на-а-до? Здеся не места»). Свидригайлов вполне мог посчитать свой роковой выстрел совершаемым в продолжающемся кошмарном сне.

Норвежский писатель К. Гамсун в романе «Мистерии» также использовал аналогичный прием рекурсивного сна.

… Странный путешественник Нагель впал в тревожное забытье. К вечеру он наконец уснул, проснулся утром часов около десяти. Бежит к пристани, пытается достать со дна морского свой талисман — железное кольцо. Совершает сложные действия, борется, отчаивается, слышит властный зов с моря, падает на землю лицом вниз — и вдруг просыпается. Минутное облегчение. Но властная сила уже овладела им. Он бежит к причалу и бросается в море.

В романе Г. Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» сны одного из героев Хосе Аркадио Буэндиа описываются как постепенный последовательный переход из одной комнаты в другую, точно такую же — и так до бесконечности. Просыпаясь, он совершал обратный путь, пока не достигал самой первой комнаты. Ему нравились такие путешествия — как будто идешь по галерее между параллельными зеркалами… Однажды Буэндиа не захотел покинуть последнюю комнату. Там он остался навсегда. Его уже не смогли разбудить.

В стихах еще Шекспир в знаменитом монологе Гамлета вопрошает:

У М. Ю. Лермонтова есть удивительное пророческое стихотворение «Сон», написанное им в 1841 г. — году своей смерти.

Стихотворение произвело впечатление на современников. Его часто вспоминали потомки. По сути, это первое в литературе рекурсивное стихотворение. Философ и поэт Владимир Соловьев написал о нем очерк. А. Блок считал это произведение предвестником новых форм литературы. «В этом сцеплении снов и видений ничего не различить — все заколдовано…» [89] 89 Блок А. Искусство н революция. — М.: Современник, 1979.-* С. 30. Упоминает стихотворение и Даниил Андреев в известном духовидческом произведении «Роза мира».

Он считал миссию Лермонтова одной из «глубочайших загадок нашей культуры».

«… гроза вблизи Пятигорска, заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не в одном только Энрофе. Это, настигнутая общим врагом, оборвалась не довершенной миссия того, кто должен был создать со временем нечто, превосходящее размерами и значением догадки нашего ума, — нечто и в самом деле титаническое». [90] 90 Андреев Даниил, Роза мнра// Новый мир, — 1080,—М 2.— С. 179.