Ф. Ильясов - Русский МАТ

(Фрагменты из поэмы)
К читателям
Не для славы —
Для забавы
Я пишу!
Одобренья
И сужденья
Не прошу!
Пусть кто хочет,
Тот хохочет,
Я и рад;
А развратен,
Неприятен —
Пусть бранят.
Кто ж иное
здесь за злое
Хочет принимать,
Кто разносит И
доносит, —
Тот и блядь!

XXXVIII
Засядем дружеским собором
За стол, уставленный вином.
И звучным, громогласным хором
Лихую песню запоем…
Летите грусти и печали,
К ебеней матери в пизду!
Давно, давно мы не ебались
В таком божественном кругу!
Скачите, бляди, припевая:
Виват наш Сашка удалец!
А я, главу сию кончая,
Скажу: "Ей богу, молодец!"

XVI
Ах ты, проклятая ерыга [2] Ерыга — Устаревшее название низшего полицейского чина; в переносном смысле — беспутный человек, пьяница, развратный гуляка.
Чего мошенник не соврет!
Но хоть ругай — мой забулдыга
Живет да песенки поет…
Звенит целковыми рублями,
Летает франтиком в садах,
Пирует, нежится с блядями,
И суслит водку в погребах.
Ну, что мне делать с ним прикажешь?
Не хочет слышать уж про нас…
Эй, Сашка! или не покажешь
В Москву своих спесивых глаз?

XXV
Не вспомнишь все, что мы болтали,
Но все, что он мне рассказал,
Вы перед этим прочитали,
И я ни капли не соврал.
Одно лишь только он прибавил,
Что дядя в университет
Его еще на год отправил
И что довольно с ним монет.
"Сюда, ебена мать!" — гремящим
Своим он гласом возопил,
И пуншем нектарным, кипящим
В минуту стол обрызган был.

* * *
И каждый день повечеру,
Ложася спать, и поутру
В молитве к Господу Христу
Царя российского в пизду
Они ссылают наподряд
И все сломать ему хотят
За то, что мастер он лихой
За пустяки гонять сквозь строй.

Наконец из Кенигсберга
Я приблизился к стране,
Где не любят Гуттенберга
И находят вкус в говне.
Выпил русского настою,
Услыхал "ебену мать",
И пошли передо мною
Рожи русские писать.

Прощай, холодный и бесстрастный
Великолепный град рабов,
Казарм, борделей и дворцов,
С твоею ночью, гнойно-ясной,
С твоей холодностью ужасной
К ударам палок и кнутов.
С твоею подлой царской службой,
С твоим тщеславьем мелочным,
С твоей чиновнической жопой,
Которой славны, например,
И Калайдович, и Лакьер.
С твоей претензией — с Европой
Идти и в уровень стоять.
Будь проклят ты, ебена мать!

Стихи пишу я не для дам,
Все больше о пизде и хуе,
Я их в цензуру не отдам,
А напечатаю в Карлсруэ.

Это все мое, родное, это все хуе-мое!
То разгулье удалое, то колючее жнивье.
То березка, то рябина, то река, а то ЦК,
то зэка, то хер с полтинной, то сердечная тоска!
1980-ые гг.

Час нашей смерти неминуем,
а потому не позабудь
себя оставить в чем-нибудь
умом, руками или хуем.

С кем нынче вечер скоротать,
чтоб утром не было противно?
С одной тоска, другая — блядь,
а третья слишком интенсивна.

Улетел мой ясный сокол
басурмана воевать,
а на мне ночует свекор,
чтоб не смела блядовать.

Я евреям не даю,
я в ладу с эпохою,
я их сразу узнаю —
по носу и по хую.

Ты, подружка дорогая,
зря такая робкая;
лично я, хотя худая,
но ужасно ебкая.

Так долго гнул он горб и бедно ел,
что вдруг узду удачи ухватив,
настолько от успеха охуел,
что носит как берет презерватив.

Поет пропитания ради,
певец, услужающий власти,
но глуп тот клиент, кто у бляди
доподлинной требует страсти.

Была и я любима,
теперь тоскую дома,
течет прохожий мимо,
никем я не ебома.

У Бога нет бессонницы,
Он спал бы как убитый,
но ночью ему молятся
бляди и бандиты.

Многие запреты — атрибут
зла, в мораль переодетого:
благо, а не грех, когда ебут
милую, счастливую от этого.

Моей бы ангельской державушке —
два чистых ангельских крыла;
но если был бы хуй у бабушки,
она бы дедушкой была.

— Здравствуйте, Глеб, я на небе живу.
Зря вы, приятель, бежите ко рву,
Дикую напоминая козу,
Чтобы о камни разбиться внизу.
Дайте, сорву поцелуй с ваших губ:
Через минуту вы станете труп,
Лопнет печенка, расколется лоб,
Если ваш разум не скажет вам СТОП.
— Если Вы ангел, на кой же Вам хуй
С губ моих пенных срывать поцелуй?
Если же Вы человек, как и я,
Что ж я Ваш пол не пойму ни хуя?
— Брось материться и к смерти спешить.
Эту задачку тебе не решить.
Кто я — пожалуй, не знаю и я.
Это Великий Вопрос Бытия.
1994 г.

Пролог
Природа женщин сотворила,
богатство, славу им дала,
Меж ног отверстье прорубила,
Его пиздою назвала.

Пизда — создание природы,
Она же — символ бытия,
Оттуда лезут все народы,
Как будто пчелы из улья.

Пизда! О жизни наслажденье,
Пизда — вместилище утех!
Пизда — небес благословленье!
Пизде и кланяться не грех.

У женщин всех пизда — игрушка,
Мягка, просторна — хоть куда,
И, как мышиная ловушка,
Для нас открытая всегда.

Повсюду всех она прельщает,
Манит к себе толпы людей,
И бедный хуй по ней летает,
Как по сараю воробей.

Итак, замужние и вдовы,
И девы (целки тут не в счет),
Позвольте мне вам наперед
Сказать про еблю два-три слова.

Ебитесь все вы на здоровье,
Отбросив глупый, ложный стыд, —
Позвольте лишь одно условье
Поставить, так сказать, на вид:

Ебитесь с толком, аккуратней —
Чем реже еться, тем приятней,
И боже вас оборони
От беспорядочной ебни.

От необузданности страсти
Вас ждут и горе, и напасти,
Вас не насытит уж тогда
Обыкновенная елда.

Глава I
Дом двухэтажный занимая,
У нас в Москве жила-была
Вдова, купчиха молодая,
Лицом румяна и бела.

Покойный муж ее мужчина
Еще не старой был поры,
Но приключилася кончина
Ему от жениной дыры.

На передок все бабы слабы,
Скажу, соврать вам не боясь, —
Но уж такой ебливой бабы
Весь свет не видел отродясь.