Александр Реформатский - Введение в языковедение

Рис. 11. Осциллограф. МПО–2.

Рис. 12. Осциллограмма.

3. Спектрографическая [ 391 ] Спектрография – от греческого spectrum – «видимое» и grapho – «пишу». методика

При этой методике, так же как и при осциллографической, путем превращения колебаний воздушной волны в электрические колебания через микрофон (магнитофон можно и должно включать параллельно) даются колебания через фильтры спектрόграфа или компьютер со звуковым преобразователем и специальной программой, позволяющей представить спектральную картину речевых звуков.

На рис. 13 [ 392 ] Правая часть рисунка сверху вниз; слева – соответствующие осциллограммы. приведены спектрограммы четырех турецких слов [kus], [kys], [kIs] и [kis]. Это динамические спектрограммы типа «видимая речь», где линейность звуковой цепи идет слева направо, а по низу расположен отсчет времени; формантная характеристика, которая измеряется герцами, обозначается расположением пятен по вертикали: низкие форманты внизу, высокие – вверху. Интенсивность пятен (от белого через серое до черного) соответствует амплитуде, что можно перевести в децибеллы, сделав при помощи особого приспособления спектральный разрез (или срез).

Таковы основные способы и аппараты экспериментально–фонетического исследования звуков речи.

< Современные компьютерные программы позволяют получать разнообразные акустические характеристики звуков, необходимые для изучения фонетической стороны речи. Кроме осциллограмм и спектрограмм (см. выше), с помощью компьютерных программ можно получить, например, сведения об интенсивности (громкости) различных речевых звуков (см. рис. 14 и 15), а также данные об изменении основного тона в слове, фразе или более крупных речевых отрезках. Эти изменения основного тона, или мелодические кривые (интонограммы), отражают интонационную сторону речи. На рис. 14с, 14d , 15с и 15d можно видеть интонограммы двух вопросительных предложений Это ваш брат? произнесенных с акцентом (логическим ударением) на втором (рис. 14) и третьем (рис. 15) слове.> [ 393 ] Текст в угловых скобках любезно подготовлен Р.Ф. Касаткиной (В. В.).

Аванесов Р. И. и Сидоров В.Н. Очерк грамматики современного русского литературного языка. Ч. 1. М.: Учпедгиз, 1945.

Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. 2–е изд. М.: Учпедгиз, 1954 [5–е изд., перераб. и доп. М., 1972].

Аванесов Р. И. Ударение в современном русском литературном языке. М.: Учпедгиз, 1955.

Аванесов Р. И. Фонетика современного русского литературного языка. Изд. МГУ, 1956.

Бондарко Л. В. Звуковой строй современного русского языка. М., 1977.

Бондарко Л. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Изд. ЛГУ, 1981.

Брок Олаф. Очерк физиологии славянской речи // Энциклопедия славянской филологии. Т. 5 2 , 1910.

Зиндер Л. Р. Общая фонетика. Изд. ЛГУ, 1960 [2–е изд., перераб. и доп. М., 1979].

Матусевич М.И. Введение в общую фонетику. 3–е изд. М.: Учпедгиз, 1959.

Матусевич М.И. Современный русский язык. Фонетика. М., 1978.

Панов М. В. История русского литературного произношения. XVIII–XX вв. М.: Наука, 1990.

Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979.

Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия, М.: Наука, 1971.

Трубецкой Н.С. Основы фонологии / Русский пер. М., 1960.

Щерба Л. В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Ч. I. Изд. ЛГУ, 1958.

Русское литературное ударение и произношение. Словарь–справочник / Под ред. Р. И. Аванесова, С. И. Ожегова. М.: Гос.изд–во иностранных и национальных словарей. 1959.

Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические формы. М., 1983.

Как мы уже знаем, лексика, словарный состав языка сам по себе не составляет языка, а является строительным материалом для языка.

Тип языка определяет грамматика как наиболее устойчивая его часть. Так, несмотря на все исторические изменения, происшедшие в течение веков в истории английского и французского языков, оба они принадлежат по своему типу к флективным индоевропейским языкам, причем английский – к германским, а французский – к романским.

Здесь следует остановиться на двух вопросах: 1) на характере грамматической абстракции и 2) на том, как мысли (смысл) благодаря грамматике получают материальное бытие, необходимое для речевого общения.

С абстракцией мы встречались уже в лексикологии; любое слово в языке соотносится не с отдельной, индивидуальной вещью, а с целым классом вещей, что обязательно предполагает абстрагирование от отдельного и индивидуального. «В языке есть только общее», писал Ленин, комментируя Гегеля («Философские тетради»).

Действительно, «дома» в жизни бывают очень разнообразные – и деревянные, и каменные, и одноэтажные, и многоэтажные, и даже «высотные», разного цвета, различного расположения и разной формы, но слово дом одинаково пригодно для называния любого «дома». Если еще можно себе представить два совершенно одинаковых дома, то двух одинаковых людей быть не может, каждый человек чем–нибудь отличается от других, однако слово человек применимо к любому «человеку». Такова лексическая абстракция.

Не следует думать, что грамматическая абстракция – это лишь «усиленная» лексическая абстракция, что это лишь количественное изменение того же самого.

Грамматическая абстракция качественно отличается от лексической, и поэтому явления лексики конкретны по сравнению с абстрактными фактами грамматики.

В этом смысле возможна аналогия между грамматикой и геометрией: геометрия изучает не конкретные вещи, а их пространственные параметры: длину, ширину, высоту, те фигуры, которые получаются от сочетания этих данных на плоскости и в объеме, и рассматривает не сами вещи и предметы, а только образующие их схемы и каркасы, для чего следует отбросить многие признаки, свойственные предметам, и ограничиться лишь теми, которые нужны для данной схемы. Для кирпича как предмета существенными признаками являются его материальный состав, характер поверхностей, вес, цвет, а его геометрический каркас – параллелепипед – учитывает только длину, ширину и высоту, абстрагируясь от всех прочих признаков.