Звегинцев Андреевич - Очерки по общему языкознанию

Во-вторых, при контакте языков и возможных при этом взаимопроникновениях грамматических элементов большое значение имеет сама структура языков; при структурной их близости подобного рода взаимопроникновения облегчаются, но при структурном различии они затрудняются. Так, при приблизительно равных прочих условиях из структурно близкого немецкого языка перешло в датский значительное количество словообразовательных суффиксов. Но из структурно далекого арабского языка в персидский не перешло ни одного продуктивного словообразовательного суффикса, несмотря на наличие таких исторических условий, которые были чрезвычайно благоприятны для воздействия арабского на персидский.

При всех отмеченных дополнительных обстоятельствах, способствующих или же препятствующих переходу<240> из одного языка в другой элементов грамматической структуры, надо в целом признать, что если грамматическая сторона и не является абсолютно непроницаемой для иноязычных влияний, то она представляется наиболее устойчивой по сравнению с другими сторонами языка.

Синтаксис. Гораздо более проницаемой стороной языка является синтаксис ввиду тех его особенностей, которые будут разобраны ниже, в разделе «Суждение и предложение». Эта черта синтаксиса отмечалась разными языковедами. «В отношении синтаксиса, — пишет, например, О. Есперсен, — можно констатировать немногое и только в общих чертах: вне всякого сомнения, языки подвергаются взаимным синтаксическим воздействиям, и люди, овладевшие иностранным языком недостаточно полно, обычно переносят на него особенности построения своего родного языка. Но можно сомневаться, что эти синтаксические влияния способны оказывать на другие языки такое же длительное и устойчивое действие, какое имеет место при переносе чуждых явлений в родной язык [309]66. Именно этим вторым путем и только посредством литературного общения в английский, немецкий и скандинавские языки перешло большое количество языковых особенностей и оборотов из французского, и латинского языков, а в датский и шведский — из немецкого. Конструкция аккузатив с инфинитивом, находившая в древнеанглийском языке чрезвычайно ограниченное употребление, значительно увеличила область своего применения благодаря влиянию латинского языка, а так называемая абсолютная конструкция своим происхождением, очевидно, целиком обязана подражанию латинскому языку. В балканских языках существует ряд поразительных примеров синтаксических совпадений, возникновение которых обусловлено тем обстоятельством, что живущие в пограничных районах люди вынуждены постоянно переходить при своем устном общении с одного языка на другой. Таково исчезновение артикля в новогреческом, румынском и албанском, а<241> также постпозитивный артикль в румынском, албанском и болгарском» [310]67.

Можно было бы привести также много других фактов синтаксического воздействия одного языка на другой, так как этот вопрос привлекал к себе внимание как писателей, так и исследователей языка. Так, Пушкин говорил о благоприятном воздействии на «славо-русский» греческого языка: «В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность» [311]68. Аналогичные взгляды высказывал Гёте о влиянии греческого и на немецкий синтаксис [312]69. С другой стороны, учитель великого английского поэта Мильтона — Александр Джил писал, что занятия классическими языками принесли английскому языку больше вреда, чем жестокость данов или опустошения норманнов [313]70. Языковеды, не вдаваясь в оценку подобных влияний, стремились обнаружить и описать конкретные синтаксические факты, перешедшие из одного языка в другой [314]71.<242>

Отмечая относительную проницаемость синтаксиса языка, необходимо оговорить это обстоятельство рядом условий. Во-первых, заимствование иноязычных моделей построений предложения захватывает главным образом и в первую очередь письменные формы языка [315]72. Проникновение иноязычных синтаксических конструкций в разговорный язык есть уже до известной степени вторичный процесс, связанный с влиянием письменного языка на разговорный. Во-вторых, иноязычное синтаксическое воздействие может оказывать косвенное воздействие, стимулируя дальнейшее развитие или же укрепление уже существующих в языке элементов. Это обстоятельство отмечалось многими лингвистами. О нем писал В. Хаверс («Существующие уже в заимствующем языке тенденции часто получают активное развитие в результате воздействия чуждой языковой среды» [316]73); Лео Шпитцер в связи с изучением новых синтаксических явлений в тагало-романском (где «чуждая языковая среда… вызвала скорее живое развитие существующих ростков, нежели перенятие чуждых привычек» [317]74); К. Бругман и др. Последний многократно возвращался к этому вопросу и, пожалуй, с наибольшей четкостью констатировал наличие известной структурной согласованности в случае таких косвенных синтаксических воздействий одного языка на другой. «Заимствования в области синтаксиса, — писал он, — происходят не так, что некое явление, доселе совершенно чуждое языку, перенимается им из другого языка наподобие слова для какого-либо культурного понятия, так что языку навязывается нечто абсолютно неизвестное» [318]75. И развивая свою мысль уже в другой работе, где прослеживаются синтаксические грецизмы в латинском, галлицизмы в немецком и герма<243>низмы в литовском, К. Бругман заключает: «Известное совпадение было уже с самого начала, но что у одного народа встречалось только эпизодически и в зачаточном состоянии, то у другого было правилом и достигало широкого распространения; в процессе общения языков существующие у одной из сторон начала… получали дальнейшее развитие» [319]76. Совершенно очевидно, что такое косвенное воздействие трудно отличить от естественных процессов развития рассматриваемого языка.

К этому, уже в-третьих, надо добавить и то, что, как правило, синтаксические воздействия одного языка на другой в несравнимо большей степени, чем этого требуют другие сферы языка (фонетика, морфология, лексика), предполагает наличие широкого общекультурного влияния. Не следует забывать совершенно прозрачной связи предложения с суждением (это является поводом постоянных взаимных подмен), в соответствии с чем усвоение новых моделей построений предложений (например, сложноподчиненных предложений) нередко означает овладение более сложным и вместе с тем более тонким способом осуществления суждения.