Владимир Звегинцев - Очерки по общему языкознанию

Таким образом, выделение понятия основного словарного фонда отнюдь не является «образцом применения метода материалистической диалектики к анализу лексики», и, следовательно, никак не может составлять методологических основ советского языкознания. Это понятие возникло очень давно, имеет широкое хождение во многих лингвистических работах и никакой специальной связи с марксистским пониманием вопросов языкознания не имеет. Советские работы, посвященные изучению этого понятия на материале различных языков, показали его большую неточность и неуловимость. В эту категорию включали не только слова, но и словообразовательные средства и даже словообразовательные модели (В. В. Виноградов), морфемы (Н. Т. Сауранбаев), фразеологические речения (С. И. Ожегов). Одно и то же слово относилось к разным категориям — словарного состава или основного словарного фонда — по своим значениям (А. Д. Григорьева и Е. М. Мельцер) или употреблениям (А. Д, Григорьева и П. Я. Черных). Эту категорию стремились установить с помощью различных критериев — на основе понятийных или предметных признаков, словообразовательной продуктивности, длительности или частоты употребления, исконности, устойчивости, общеупотребительности, особенностей морфологической структуры и т. д. [131] Достаточно подробный обзор советских работ по проблеме основного словарного фонда см. в ст.: Н. А. Янко-Триницкая. О границах основного словарного фонда в словарном составе языка. «Вопросы языкознания», 1953, № 6, стр. 129. . Но как только переходили к более или менее углубленному исследованию языкового материала, тотчас создавались непреодолимые трудности, возникали противоречия с априорно установленными критериями. Характерно, что критический разбор принципов отбора «основного словаря» в теории М. Сводеша, сделанный Хойером [132] Н. Ноijer. Lexicostatistics: A critique. «Language», 1956. vol. 32, No. 1. применительно к туземным индейским языкам, также показал их несостоятельность. Это понятие фактически оказалось неприменимым в данных условиях, по-видимому, главным образом в виду отсутствия в этих языках исторической перспективы, которая хоть в какой-то степени способствует установлению данной лексической категории.

Не вынося никакого окончательного суждения относительно существа данной проблемы, можно бесспорно констатировать, что целесообразность выделения основного словарного фонда как особой лексической категории может быть решена только дальнейшим исследованием и, следовательно, возможны как положительные, так и отрицательные выводы. Но рассматривать ее в качестве одной из основ марксистского языкознания явно неправильно. Это только частная проблема, любое из решений которой никак не отразится на системе марксистского языкознания.

В этой связи следует полностью согласиться с коллективной запиской «Теоретические вопросы языкознания», ставящей своей целью дать оценку современному состоянию науки о языке и наметить дальнейшие пути ее развития. В записке отмечается, что после дискуссии 1950 г. «некоторые советские языковеды слишком долго не решались выйти за ограниченный круг проблем, затронутых в работе И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», и вместе с тем старались (без достаточных к тому оснований) «развивать» каждое конкретное, даже лишенное методологического значения положение этой работы» [133] «Изв. АН СССР», отд. лит. и яз., 1959, т. XVIII, вып. 9, стр. 211. .

Подобное же методологическое значение приписывалось и определению грамматики как совокупности правил об изменении слов, имеющих в виду не конкретные слова (т. е. с конкретным лексическим значением), а вообще слова без какой-либо конкретности. Грамматика в соответствии с этим определением абстрагируется от частного и конкретного и ориентируется на то общее, что лежит в основе изменений слов и сочетании слов в предложения. Этим своим качеством грамматика якобы напоминает геометрию, орудующую также отвлеченными построениями.

Но это определение не содержит в себе ничего методологического. Об абстрактном («геометрическом») характере грамматических категорий и значений сравнительно с лексическими в сущности говорят все языковеды, когда касаются этих вопросов. Было бы бессмысленно приводить бесконечные цитаты в доказательство того, что на противопоставления грамматического лексическому, как отвлеченного и абстрактного частному и конкретному, строится вся традиция изучения этих явлений. Для примера можно ограничиться только высказываниями таких классиков русского языкознания, как А. А. Шахматов и А. А. Потебня. А. А. Шахматов писал по этому поводу: «Грамматическими формами называются те видоизменения, которые получает слово в зависимости от формальной (не реальной) связи его с другими словами. Формальные и реальные связи между словами устанавливаются их значениями: реальному значению слова соответствует отдельное представление в мышлении, отличное от других представлений; между тем формальное значение слова познается только по связи одних слов с другими… Реальные значения слов каждого языка так же разнообразны, как разнообразны представления, возникающие в мышлении в результате знакомства с внешним миром. Формальные значения слов, напротив, ограничиваются вообще немногочисленными категориями» [134] Сб. ст. «Из трудов А. А. Шахматова по современному русскому языку». Учпедгиз, М., 1952, стр. 267. . В другой своей работе А. А. Шахматов уточняет: «Грамматическое значение языковой формы противополагается реальному ее значению. Реальное значение слова зависит от соответствия его как словесного знака тому или иному явлению внешнего мира; грамматическое значение слова это то его значение, какое оно имеет в отношении к другим словам» [135] А. А. Шахматов. Синтаксис русского языка. Учпедгиз, М., 1941, стр. 431–432. . Ту же мысль высказывает А. А. Потебня: «…слово заключает в себе указание на известное содержание, свойственное только ему одному, и вместе с тем указание на один или несколько общих разрядов, называемых грамматическими категориями, под которые содержание этого слова подводится наравне с содержанием многих других. Указание на такой разряд определяет постоянную роль слова в речи, его постоянное отношение к другим словам. «Верста»… и всякое другое слово с теми же суффиксами, будучи существительным, само по себе не может быть сказуемым, будучи именительным, может быть только подлежащим, приложением или частью сложного сказуемого и т. д. Из ближайших значений двоякого рода, одновременно существующих в таком слове, первое мы назовем частным и лексическим, значение второго рода — общим и грамматическим» [136] А. Потебня. Из записок по русской грамматике. Введение, изд. 2. Харьков, 1888, стр. 25. .