Наталья Кузнецова - Публицистический текст. Лингвистический анализ: учебное пособие

Самый распространенный вид цитат в научном тексте – целостное высказывание, передающее более или менее завершенную мысль. Этому есть свое объяснение: для автора (ученого) важно прежде всего содержание цитаты, ее эксплицитная энергия, та информация, которую она несет. <���…> В научном тексте, наряду с собственно цитированием, распространены другие синтаксические формы передачи чужой речи – например, изложение идеи со ссылкой на автора в сносках или примечании. <���…>

Точность воспроизведения формы и смысла при цитировании – „неоспоримо важная этическая норма в науке“, недаром в научных изданиях существует сакраментальная формула: „Автор несет ответственность за аутентичность цитат“. Именно поэтому цитатное слово непременно выделяется в тексте разными способами: кавычками, курсивом, указанием на автора в скобках и т. п. Четкое разграничение „своего“ и „чужого“ – граница, разделяющая оригинальное изложение и плагиат. <���…>

Диалогическая модальность, выражающая субъективную оценку цитирующим информации цитаты, может быть более или менее явной. <���…> Но даже в тех случаях, когда нет явных показателей „согласия“ или „несогласия“ с автором цитаты, следует говорить об их значимом отсутствии, текстовом нуле, имплицитном диалоге, потому что самый факт выбора цитаты означает ее включенность в систему авторского сознания и как следствие – в систему текста. Таким образом, обнаруживается еще одна общая функция цитат в художественном и научном стиле – они всегда несут информацию об „образе автора“, его тезаурусе, литературных вкусах или научной ориентации, коммуникативном намерении в данном тексте. <���…>

Сопоставление художественного и научного стиля позволяет выдвинуть следующую гипотезу; цитация представляет собой когнитивную универсалию, обеспечивающую преемственность знания и надежность его передачи из поколения в поколение» [Кузьмина 1999: 217–233].

К имплицитным способам выражения в тексте «чужого слова» относят аллюзию (в основе термина – французское слово «намёк»), которая иначе, чем цитата, воздействует на память и интеллект читателя. Н. Пьеге-Гро цитирует следующее толкование аллюзии: «…„это хитроумный способ соотнесения широко известной мысли с собственной речью, поэтому она отличается от цитаты тем, что не нуждается в опоре на имя автора, которое всем известно и так, и особенно потому, что заимствованное удачное высказывание не столько отсылает к авторитету, как это делает, собственно говоря, цитата, сколько является удачным обращением к памяти читателя, дабы заставить его перенестись в иной порядок вещей, но аналогичный тому, о котором идет речь“. <���…> Суть аллюзии в том, чтобы „дать возможность уловить наличие связи между одной вещью, о которой говорят, с другой вещью, о которой не говорят ничего, но представление о которой возникает благодаря этой связи“ [21]» [Пьеге-Гро 2008: 91].

Особое место в системе интертекстуальности занимает плагиат, который проявляется в имплицитности «первичного» текста в структуре «вторичного». Приведем еще одну выдержку из книги Натали Пьеге-Гро, которая кратко определяет плагиат как «неотмеченную цитату»:

«Совершить плагиат – значит привести отрывок из какого-либо произведения, не указав при этом, что оно принадлежит другому автору. Обычные метафорические обозначения плагиата – кража или воровство. Он тем более предосудителен, если цитирование оказывается буквальным, а цитата длинной. Плагиаторство расценивается как подлинное посягательство на литературную собственность, как своего рода мошенничество, ибо оно не только ставит под сомнение честность плагиатора, но и нарушает правила нормальной циркуляции текстов» [Пьеге-Гро 2008: 89].

Проблема передачи в тексте чужой речи традиционно обсуждается в вузовских учебниках по синтаксису русского языка, когда идет речь о коммуникативно-синтаксической организации текста.

Фрагмент учебника

О.А. Крылова, Л.Ю. Максимов, Е.Н. Ширяев Современный русский язык

«Прямая речь представляет собой чужую речь, включенную в авторский текст без всяких смысловых и структурных изменений с помощью специальных „слов автора“, в которых содержится следующая информация: отмечается сам факт говорения, сообщается, кому принадлежит чужая речь, а также (факультативно) кому она адресована, и даются сведения обстоятельственного характера. <���…>

Предложения с косвенной речью представляют собой изъяснительно-объектные предложения с союзами что и чтобы, где слова автора – это главная часть, а чужая речь – придаточная часть сложноподчиненной структуры. При передаче чужой речи этим способом происходит сообщение только содержания чужой речи, без сохранения её структурных и всех лексических особенностей. <���…> В форме косвенной речи чужая речь лишается модальных частиц, междометий, вводных слов, обращения, форм повелительного наклонения. Местоимения и личные формы глаголов употребляются в косвенной речи с точки зрения автора, передающего содержание чужой речи. <���…>

С косвенной речью несобственно-прямая речь сближается употреблением форм местоимений, а с прямой – использованием лексических средств и грамматических форм глаголов (наклонение, время), частиц, междометий и проч.» [Крылова и др. 1997: 237–240].

Проблеме чужой речи, чужого текста в газете, его традиционным и новейшим функциям в структуре «авторского» [22]текста уделяют особое внимание авторы коллективной монографии «Русская речь в средствах массовой информации» [СПб., 2007].

Фрагмент книги

Русская речь в средствах массовой информации

«Проблема чужой речи особенно актуальна для текстов СМИ именно ввиду их вторичности: они отражают уже существующие тексты – как письменно-объективированные, так и те, которые представляют собой не фиксированный письменно дискурс (совокупность высказываний конкретных лиц в связи с определенным информационным поводом). Речь другого лица, появляющегося в авторском повествовании в форме прямой, косвенной или несобственно-прямой речи, позволяет рассматривать данное лицо в качестве одного из субъектов публицистического текста. <���…>

Новая коммуникативная ситуация приводит к тому, что в текстах СМИ представлена модифицированная в той или иной степени речь представителей практически всех социальных групп, включая маргинальные, которые „не имели права голоса“ в прессе доперестроечного периода (криминальные элементы, наркоманы, бомжи, сектанты, представители сексуальных меньшинств и т. п.). Таким образом, увеличивается набор социально-типологических характеристик потенциальных субъектов текста СМИ и встает вопрос о необходимой мере авторской модификации конкретного лица в публицистическом тексте» [Русская речь в средствах массовой информации 2007: 145, 146].