Людмила Зубова - Языки современной поэзии

Противореча Некрасову, Кибиров возражает и Блоку. Блок говорит не сгинешь, а Кибиров — обернется погибелью злой, да и потом эту погибель от острожного соперника показывает весьма выразительно, убеждая Пушкиным, Лермонтовым [385] Настанет год, / России черный год, / Когда царей корона упадет <���…> / В тот день явится мощный человек, / И ты его узнаешь — и поймешь, / Зачем в руке его булатный нож (Лермонтов, 1989: 131 — «Предсказание»). , Есениным [386] Пойду по белым кудрям дня / Искать убогое жилище. / И друг любимый на меня / Наточит нож за голенище («Устал я жить в родном краю…» — Есенин, 1977: 164). , Блоком [387] Где буйно заметает вьюга / До крыши — утлое жилье, / И девушка на злого друга / Под снегом точит лезвее («Ты и во сне необычайная…» /«Русь»/ — Блок, 1960-а: 106). , Хлебниковым [388] Ах вы, сони! Что по-барски / Вы храпите целый день? / Иль мила вам жизни царской / Умирающая тень? <���…> Граждане города, / В конском дымящемся кале / Вас кричат ножи, / Вас ножи искали! / Порешили ножи, / Хотят лезвием / Баловаться с барьем, / По горлу скользя. / Целоваться с барьем, / Миловаться с барьем, / Лезвием секача / Горло бар щекоча, / Лезвием скользя, — / <���…> Чем блеснув за голенищем, / Хлынем! Хлынем! / Вынем! Вынем! / Жарко ждут ножи — они зеркало воли («Настоящее» — Хлебников, 1987: 112). . Параллель с Хлебниковым существенна еще и потому, что его стихотворение начинается словами Ах вы сони! Что по-барски…, а у Кибирова в «Историческом романсе» есть строка ой вы сени, кленовые сени — ср. в песне: Ах вы сени мои, сени, сени новые мои, сени новые, кленовые, решетчатые!

Возможно, что в финале стихотворения Кибирова есть отсылка к Достоевскому и Некрасову: в строке Что топорщится за голенищем? читается слово топор [389] За голенищем может быть, конечно, нож, а не топор, но в ряду убийц из разных текстов русской литературы Раскольников особенно выразителен, а в поэзии фонетика может заслонять точность деталей. Ср. также: Да наши топоры / Лежали — до поры (Некрасов, 1967-б: 157). .

Заключительные строки «Исторического романса» Он зовет себя Третьим Петром. / Твой тулупчик расползся на нем, ясно указывая на «Капитанскую дочку» Пушкина, говорят о бессмысленности смягчения нравов благотворительностью со стороны чужака (тулупчик не по размеру).

Отождествление острожного дружка с Пугачевым направляет повествование вспять, в глубь истории, что можно понимать как высказывание: ‘так было и раньше, значит, будет и потом’.

Загадка про сопли, которую Кибиров загадывает корнету, — это загадка и для читателя. Корнету автор сразу, но не до конца сообщает ответ, а читатель может сам догадаться, что это за сопли. Для этого надо обратить внимание на то, что в других текстах Кибирова слова слюна, сопли означают проявление чувствительности:

В таком случае мужик, бросающий сопли на землю, и барин, носящий их в кармане, — аллегория двух типов отношения к жизни — несентиментально практичного и непрактично чувствительного.

В стихотворении «Россия» Блок дважды упоминает слезы. Сначала он уподобляет слезам избы и песни (Мне избы серые твои, / Твои мне песни ветровые / Как слезы первые любви), а потом, романтизируя социальные потрясения (Какому хочешь чародею / Отдай разбойную красу! // Пускай заманит и обманет), соглашается признать будущие слезы благом (Ну что ж? Одной заботой боле — / Одной слезой река шумней [392] Вероятно, имеется в виду «река времен», наполненная песнями. Сочетание слезой <���…> шумней объединяет несколько тропов: оно основано на синестезии (метафорическом объединении ощущений, воспринимаемых разными органами чувств), на метонимии слеза — ‘горе’, на символе река — ‘жизнь’. ).

Загадка о соплях помещена в структурно центральную и сюжет — но кульминационную строфу «Исторического романса»: именно после разъяснения загадки следует: Так что лучше не надо, корнет. / Первым классом, уютным и теплым, / уезжай в свой блистательный свет! [393] Ср.: Мальчишки были безусы, / Прапоры и корнеты. / Мальчишки были безумны — / К чему им мои советы?! / Лечиться бы им, лечиться, / На кислые ездить воды — / Они ж по ночам: «Отчизна! / Тираны! Заря свободы!» (Галич, 2006: 54). Радости жизни представлены Поль де Коком, канканом актерок, опереточной музыкой — знаками развлекательной «масс-культуры» того времени.

Корнету предлагается видеть в крестьянке пейзанку. Пейзанами называли крестьян сентименталисты XIX века, сочувствующие простому народу, а к концу XX века эмоциональное восприятие этого слова как иностранного не только не забылось, но, напротив, усилилось. Слово стало употребляться исключительно иронически, его стилистическое значение, связанное с неодобрением сентиментализма, заслонило собой предметное значение. Слово пейзанка , как и слово этнография, как и весь образный строй стихотворения, его сюжет, интонационный диссонанс драматического сюжета с музыкальным строем романса на стихи Некрасова, — обозначение границы между двумя мирами, двумя культурами: образованного общества и крестьянства. Нарушение этой границы грозит бедой всем участникам ситуации, но в первую очередь — не объектам, а субъектам воздействия на крестьянский мир.

Упоминание ланкастерских школ в строфе Одари их ланкастерской школой / и привычный оброк отмени, / позабавься с белянкой веселой, / только ближе не надо, ни-ни! находит соответствие в русской литературе, например, у Грибоедова, Гоголя, Пушкина [394] В той же строфе «Исторического романса» есть и отсылка к «Евгению Онегину»: и привычный оброк отмени. :

Х л е с т о в а: И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних / От пансионов, школ, лицеев, как бишь их, / Да от ланкарточных взаимных обучений.

Почтмейстер заметил, что Чичикову предстоит священная обязанность, что он может сделаться среди своих крестьян некоторого рода отцом, по его выражению, ввести даже благодетельное просвещение, и при этом случае отозвался с большою похвалою об Ланкастеровой школе взаимного обученья.

«Что за чудо! — говорил Алексей. — Да у нас учение идет скорее, чем по ланкастерской системе».