Людмила Зубова - Языки современной поэзии

Искажения лексики, имитирующие ее простонародный облик (слова блееры и вылазеры, очень похожие своей псевдоэтимологией на слова типа спинжак или мелкоскоп ), псевдоанглицизмы ( голопоптеры, фуфлоеры), абсурдные сочетания (джинсы с тоником), пародийные кальки (горячие собакеры), фонетическое насилие над русскими словами ( моркоуфели ) и прочие словесные забавы с варваризмами [500] Подробный анализ авторских неологизмов этого стихотворения содержится в работе: Аксенова, 1998. могут восприниматься в таком смысле: всё, что перечисляется, это чужое, диковинное, предмет зависти и объект насмешки по психологическому механизму «виноград зелен». Простонароден и воспринимающий субъект, хотя и занимает высокое положение во власти. Стихотворение было написано в 1989 году, задолго до вступления Ельцина в должность президента (1991).

По мере того, как наблюдающий персонаж — Б. Н. Ельцин — вбирает в себя эти ошеломляющие впечатления, меняется его имя. Имя сначала дается с фонетической метатезой Борису Нелокаичу, — во-первых, намекающей на его русское пристрастие к спиртному, от которого приходится воздерживаться при исполнении служебных обязанностей; во-вторых, на то, что даже и ему эти гастрономические роскошества и разнообразные предметы неведомы. Затем, в написании Boris Нелокаеvitch, транслитерация варварски смешивается с русской графикой: имя, таким образом, приобретает недовоплощенную «американскость» и становится в один ряд с варваризованными названиями продуктов и предметов. А реальный супермаркет (у Левина — супермаркер: то ли персонаж не может выговорить иностранное слово, то ли это нечто ‘в высшей степени маркированное’) превращается в конце текста в цукермаркерет — обозначение сладкой мечты.

В своих виртуозных лингво-поэтических экспериментах Левин часто проникает в глубокие пласты языка архаического Например, во фрагменте из стихотворения «Катание на лыжах» глагол бодает приобретает забытое значение ‘прокалывает, пронзает, которое задержалось только в медицинском термине прободение:

Этот лыжник назван упорным не только потому, что он старательный: он упирается палками в снег, и мы видим, что упирается он как бык (потому что бодает). Так древние значения слова вместе с современными создают образ убедительно объемный и многомерный.

Вольное обращение с грамматикой у Левина основано на замечательной лингвистической интуиции. Игровая стилистика создает формы, вполне возможные и когда-то бывшие в языковой системе:

Интересно, что при первом упоминании стратегов на телеге автор следует современной грамматике, а при втором упоминании, как будто разрезвившись и полностью подчинившись рифменной стихии, он ставит существительное в ту форму, которая была в древнерусском языке: окончание в слове стратеге аналогично окончаниям в словах граждане, крестьяне, бояре , унаследованным современным русским языком от склонения на согласный звук. Эффект узнавания родной грамматики оказывается еще выразительнее оттого, что слово стратеги — относительно новое, заимствованное и стилистически маркированное как научное или официально-деловое.

Большинство проанализированных текстов показывает, что Левин очень любит включать в свои стихи и песни и даже в книги имена собственные. Рассмотрим текст без языковых деформаций, в котором ряды имен движут лирический сюжет.

Обратим внимание на то, с каким удовольствием в этой жизнерадостной песне, приветствующей и объединяющей друзей, перечисляются имена. В начале текста слова с Машкой создают очень выразительный мелодический рисунок гласных на фоне отсутствующего ударного звука [а] в предшествующем фрагменте: [а] — самый открытый гласный звук, самый гласный из всех гласных. Конечно, выразительна здесь и «домашняя» уменьшительная форма имени.

Не исключено, что начало «Пивной песни» соотносится с началом знаменитой песни «У самовара я и моя Маша», тогда возможно такое прочтение: с Машей пьют чай, а с Машкой пиво, и этому радуются.

Похоже, что на дальнейшее развертывание текста влияет поэтическая этимология: человек, приглашая друзей, как будто машет им рукой. Этот жест не назван словесно, но он изображается всей образной системой и структурой текста.