Валерий Кузнецов - Научное наследие Женевской лингвистической школы

Таким образом, в Женевской школе сформулирована двойственная природа лингвистических единиц в рамках свойственной этой школе концепции языка и речи. Следует заметить, что вопрос разграничения и природы единиц языка и речи – один из центральных в теории языка – до настоящего времени продолжает оставаться дискуссионным, и, следовательно, актуальным.

Одним из следствий линейности знака является возможность языкового творчества, без чего, в узком смысле, невозможна «свобода» говорящего субъекта, а в широком – литературное творчество. Рукописные источники «Курса» свидетельствуют о том, что Соссюр четко осознавал это важное следствие линейности знака: «Творческая деятельность может быть только комбинаторной и заключается в создании новых комбинаций».

«Литература – это труд, затрачиваемый на сближение слов», – говорил поэт П. Валери. Интересно замечание Р. Барта по этому поводу: «Мнение Соссюра о языке очень близко высказыванию Валери... хотя они ничего не знали друг о друге» [Barthes 1985: 225].

При изучении рукописных источников «Курса» обращает на себя внимание то, что Соссюр рассматривал две возможности изучения языка (внутреннюю и внешнюю) как две составные части единой науки – лингвистики. Слово «лингвистика», – писал он, – вызывает прежде всего идею совокупности внутреннего и внешнего исследования [Engler 1967: 59].

В Женевской школе получили развитие идеи Соссюра, относящиеся к двум областям внешних исследований: соотношение языка и мышления и вопросы нормы и языковой политики.

§ 1. Соотношение языка и мышления

К проблеме взаимосвязи языка и мышления Соссюр подходил с позиции своей концепции языка как системы значимостей. Он исходил из того, что наше мышление представляет аморфную массу, где нет различий отдельных единиц, представлений и т. д. Членение, упорядочивание этой области осуществляется лишь благодаря языку, причем в каждом конкретном языке этот процесс происходит по своему. Такой подход вытекает из понимания языка как системы произвольных знаков, наделенных присущими им отношениями значимостей. «Согласно Фердинанду де Соссюру, – писал А. Сеше в статье “Мышление и язык, или как понимать органическую связь индивидуального и социального в языке”, – произвольные знаки... имеют значимость только потому, что они взаимообуславливают и определяют друг друга. В результате этого возникает строгое равновесие всех частей системы, которая осуществляет произвольное, но совершенно точное членение мыслительной материи в данных пределах» [Сеше 2003б: 194].

Сходный подход развивал и сам Сеше: «...язык представляет собой систему, наложенную на мышление и его выражение». Из этого он делал вывод, что «язык отображает характер мышления, и... француз не может думать абсолютно так же, как русский» [Там же: 196].

Для женевских лингвистов характерно истолкование языка как механизма, органически связанного с мышлением, выступающего средством познания объективной действительности, вместилищем и хранилищем результатов познавательной и созидающей духовной деятельности человека, общества. Для каждого отдельного индивида родной язык является средством общения, а также орудием мышления и средством осознания действительности. «Родной язык, – писал Ш. Балли, – неотъемлем от нашего мышления. Он тесно связан со всей нашей жизнью – личной и общественной» [Балли 1955: 28]. Развитие мышления ребенка, например, неразрывно и необходимо связано с родным языком, на основе которого оно осуществляется и с его же помощью выражается. В статье «Преподавание родного языка и формирование сознания» Ш. Балли писал, что язык играет важнейшую роль в формировании мышления, и из всех факторов, участвующих в развитии мышления, ни один не может сравниться по глубине своего действия с языком, особенно в раннем детстве [Bally 1935: 206].

Вместе с тем Балли и Сеше полагали, что родной язык оказывает глубокое влияние и на конкретную форму нашего мышления: говоря, мы привыкаем мыслить в определенном русле. В их работах встречаются высказывания, близкие к положениям теории «лингвистической относительности».

В личных записях и самого Ф. де Соссюра привлекает внимание сравнение языка со стеклами очков, через которые мы созерцаем предметы [62] . В то же время он критиковал мнение, согласно которому структурные особенности языка отражают психический склад языкового коллектива. Так, синтаксическая конструкция, характерная для семитских языков – выражение отношения определяющего к определяемому существительному простым соположением слов, – «не позволяет делать каких-либо определенных выводов относительно семитского мышления» [Соссюр 1977: 264]. Он также считал, что явления эволюции не определяются обязательно психическими причинами: «...психологический характер той или другой языковой группы мало значит по сравнению с таким фактом, как исчезновение одного гласного или перестановка ударения, и прочими аналогичными явлениями, в каждый данный момент способными перевернуть взаимоотношения между знаком и понятием в любой из форм языка» [Там же: 265].

У Балли и Сеше встречается сравнение, сходное с соссюровским. При этом воздействие языка на мышление они связывали с произвольным характером знака: «...в самом деле, если основываться на произвольности, следует сказать, что каждый язык – это призма, которая преломляет мысль особым образом» [Bally 1928: 46].

Женевские лингвисты, отмечая важную роль языка в формировании мышления, стремились особенно подчеркнуть активное влияние языка на мышление, причем они это делали еще в более категоричной форме, чем Соссюр. «Если мысль воздействует на язык, – писал Ш. Балли, – то и язык в меру своих закономерностей формирует мысль» [Балли 1955: 25].

Во многих своих работах Балли и Сеше развивали идею о влиянии структуры языка на мышление говорящих на нем индивидов. «Для большинства логика языка, – указывал Балли, – это логика родного языка» [Bally 1914: 463]. По его мнению, «мы непрестанно стремимся приспосабливать речь к своим потребностям, но и сама речь заставляет нас подчинять наше мышление общепринятым формам выражения» [Балли 1955: 25].

Балли полагал, что установленные им общие характерные черты языка (для французского – предпочтение простых произвольных знаков, преобладание прогрессивной последовательности в расположении синтагм, аналитическая тенденция развития, статическая тенденция выражения) «должны придавать мысли определенный аспект, определенным образом его (язык. – В. К .) ориентировать» [Там же: 376]. «Феноменистическая (динамическая. – В. К .) позиция остается связанной с психологическим процессом, лежащим в основе восприятия и обозначения сущностей, в то время как статическая тенденция не уделяет внимания становлению понятий о сущности и закрепляет их в конечном психологическом состоянии» [Там же: 377]. Подход к проблеме соотношения языка и мышления с позиции лингвистической типологии представляет интерес для современной этнокогнитивной лингвистики. А тонкий анализ Балли особенностей субъектно-объектных и агентивных отношений в разных языках имеет не только теоретическую, но и практическую ценность для сопоставительной типологии, теории и практики перевода.