Людмила Самотик - Лексика современного русского языка: учебное пособие

Научная этимология связывается с именем Августа Потта, одного из выдающихся компаративистов – представителей сравнительно-исторического языкознания.

Современная наука утверждает, что подавляющее число корневых, «первообразных» слов в языке не мотивировано, т. е. не имеет внутренней формы: мы не знаем, почему дверь называется «дверью», дом «домом», лес «лесом» и т. д.

Внутренняя форма слова своим источником может иметь словообразовательную модель языка: столик — 'маленький стол'; дворничиха – 'дворник-женщина'; медвежонок — 'маленький медведь'; юбчонка — 'небольшая, плохая юбка'. В этих словах значение внутренней формы слова (от словообразовательной модели) и лексическое значение слова совпадают. Подберезовик – 'гриб с бурой шляпкой, растущий в березовых лесах (под березами)'; собутыльник — 'человек, который пьянствует с кем-нибудь (пьет из одной бутылки)'; снюхаться – 'вступить в неблаговидные отношения с кем-либо (найдя друг друга по нюху, как собаки)'; словоохотливый — 'любящий поговорить, разговорчивый (охочий к словам)'. В этих словах значение внутренней формы как бы сопровождает лексическое значение слова, усложняет его семантическую структуру, дополняет ее образом (иногда подобные случаи и рассматривают как имеющие внутреннюю форму в узком смысле этого слова).

Внутренняя форма слова определяется признаком, который кладется в основу наименования. «Чувственное восприятие дает предмет, разум – название для него… Что же такое название? Отличительный знак, какой-нибудь бросающийся в глаза признак, который я делаю представителем предмета, характеризующим предмет, чтобы представлять его себе в его тотальности» (Л. Фейербах).

Признак, положенный в основу номинации (наименования), может лежать на поверхности: голубика — 'кустарник со съедобными ягодами, а также сами ягоды темно-голубого цвета'. Внутренняя форма может быть затемнена, и тогда признак, положенный в основу номинации, определяется с помощью этимологии. В литературном языке, очевидно, действует тенденция к идиоматизации лексического значения, связанная со стиранием внутренней формы слова (деэтимологизацией). Этот процесс связан: с утратой мотивирующего слова; изменением реалий; фонетическими изменениями, приводящими к разрыву связи с мотиватором (мотивирующим словом). Так, смородина — 'кустарник со съедобными кисловатыми ягодами, а также сами ягоды'; название свое она получила из-за резкого запаха (ср.: смород – 'вонь, запах'); внутренняя форма отсутствует вследствие утраты мотивирующего слова. Слово город перестало сопоставляться в сознании носителей языка со словами городить, городьба, т. к. города теперь не огораживают. Слово перо — 'стальная вогнутая пластинка с расщепленным концом для писания чернилами, тушью' перестало соотноситься с гусиным пером. Слово чернила не ассоциируется с черным цветом и т. п. Внутренняя форма этих слов затемняется из-за изменения самих реалий. Фонетические изменения стирают внутреннюю форму и связи между словами; перст – перчатка, киснуть – квас, горн – гончар (примеры Л.Л. Касаткина).

Утрата внутренней формы (а значит, образа, представления) речевыми штампами отмечена А. Платоновым: «“Иногда здоровому человеку, притворяющемуся для сложности больным, нужно только говорить, что он недостаточно болен, и убеждать его в этом дальше, и он, наконец, сам выздоровеет”. – “Понятно, тогда ему здоровье покажется свежим усложнением и упущенной редкостью”, – правильносообразил Копёнкин, а про себя подумал: “Какое хорошее и неясное слово: усложнение, как текущий момент. Момент, а течет: представить нельзя”» (А.П. Платонов. «Чевенгур»).

Для некоторых слов внутренняя форма слова – определяющая часть его семантики; значения могут как бы «нанизываться» на внутреннюю форму, например: степняк (модель: суфф. – ак, – як обозначает предмет, характеризующийся признаком, названным мотивирующим словом): 1) 'степная выносливая лошадь или иное степное животное'; 2) 'житель степной местности'; 3) 'степная птица'; 4) 'степной ветер'. Или беляк — 1) 'заяц, меняющий зимой окраску на белую'; 2) 'белогвардеец'; 3) 'волна с белым гребешком'; 4) 'белый гриб' (Грамматика современного русского литературного языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Наука, 1970. С. 82). Времянка — 1) 'небольшая переносная лестница'; 2) 'временная железная печка'; 3) 'небольшой домик на территории усадьбы'; 4) 'всякое временное строение, оборудование'. Зимник – 1) 'дорога, проложенная прямо по снегу для езды зимой; дорога по руслу замерзшей реки'; 2) 'человек, зиму и лето живущий на даче' (разг.); 3) 'помещение для зимнего содержания скота' (MAC).

Аналогичную роль внутренняя форма слова играет в так называемых экспрессивах – словах, где главное – экспрессия слова, а конкретизация значения может быть различной: отчекрыжить (прост., диал.) – 'сделать что-либо из ряда вон выходящее' (уйти из дома, наполучать двоек, угнать машину); причем это действие может иметь и отрицательную, и положительную коннотацию – неожиданно жениться, усыновив чужих детей; добровольцем уйти в армию во время войны; то же самое отчебучить, сварганить и т. д.

Внутренняя форма слова, как считали древние, – принадлежность простейших первичных языков. В народной речи она, несомненно, играет более значительную роль, чем в литературном языке. Недаром в диалектах так часты случаи «народной этимологии» ( ремотивации, по терминологии Томской школы): полуклиника — 'поликлиника', сближение слов касатка — 'ласковое обращение к женщине' и коса, самоеды – 'ненцы, энцы, нганасаны' (от сама-емне = 'земля саамов') – и русских слов сам и есть; полусадик – 'палисадник' и т. д.

В художественной речи внутренняя форма слова занимает особое место. С одной стороны, используются способы актуализации языковой внутренней формы для образности, выразительности текста: