Коллектив авторов - Русская литература XIX века. 1850-1870: учебное пособие

Осиротел Лесков рано, гимназии не окончил. В 1847–1849 гг. он служит чиновником Орловской палаты уголовного суда, а затем его переводят в Киевскую казенную палату помощником столоначальника по рекрутскому столу ревизского отделения. Здесь будущий писатель пережил глубокое душевное потрясение, и после этого его мысли окончательно настроились на тот высокий лад, который он определял словами одного богословского писателя: «предстояние ума в сердце». Немаловажный этап в жизни составила служба в частной фирме (1857–1860) у англичанина А.Я. Шкотта, который был мужем его родной тёти Пелагеи Дмитриевны. Должность агента фирмы предполагала многочисленные поездки по России и последующие служебные отчёты. Уже в этих деловых письмах Шкотту проявился его литературный талант, колыбелью которого был очерк на злобу дня, публицистическая статья. Пристрастие к очерковости, острой публицистичности станет важной составляющей его поэтики.

В 1861 г. Н.С. Лесков переезжает в Петербург. Он становится профессиональным писателем, и сложная пёстрая атмосфера «шестидесятых» окутывает молодого «идеалиста-практика».

Проза Лескова в целом представляет собой особый художественный мир. Он густо населён: русские, украинцы, цыгане, татары, якуты, поляки, немцы, англичане и т. д. И всегда находится под пристальным взглядом автора-создателя, от которого не ускользают ни малейшее движение души его персонажей, ни развитие событий, их подтекст, ни проявление злой и доброй воли и иррациональные глубины. Всё тщательно отделано, оформлено, композиционно и ритмически выстроено.

Пространство этого мира широко распахнуто: крайний север, с его первобытными законами выживания, и слепящие знойные южные степи, в которых мучительно страдал и тосковал очарованный странник; Кавказ и Прибалтика; Англия, в которую был приглашён русский умелец Левша, но не остался в этой благополучной стране; Франция, где нашёл своё сытое благоденствие Шерамур, и даже легендарный Египет времен Римской империи. Приближение к реальности часто достигается указанием на не вымышленные, а настоящие города и сёла, где автор наблюдает события и происшествия: Петербург, Москва, Киев, Орел, Мценск, Тула и провинциальные губернии, которые в дни молодости исколесил писатель. Всё в этом мире кипит, обжигает, взламывает застывшую форму привычного бытия.

Дав многослойную панораму событий во временной и исторической ретроспекции, Лесков ставит в центр своих художественных наблюдений духовно – нравственные поиски героев, праведничество как один из вариантов противостояния человека «неправде века сего». Это стержень, нерв, боль его художественной вселенной, всего творчества.

Автор любит изображать своих героев в минуты самоиспытания, в период «хождения по пустыне» и исхода и» «египетского рабства». Он пишет в рассказе «Павлин» (1874): «Я хотел бы для более точного определения наблюдаемого много тогда состояния этого человека воспользоваться библейским выражением и сказать, что он был восхищен из самого себя и поставлен на какую-то особую степень созерцания, открывающего ему взгляд во что-то сокровенное». Писатель создал обширную галерею разнообразных типов людей, но отдавал предпочтение герою праведному, странному, не привычному в повседневной жизни. Странник и есть главный герой Лескова. И не обязательно он должен исколесить всю Россию как Овцебык, Иван Флягин или артель раскольников в «Запечатлённом ангеле». Автору ближе понятие странствия как духовного пути и образа жизни. Само слово «странный» – это и «находящийся в пути», «идущий куда-либо», но и «вызывающий недоумение», удивление своей необычностью. У таких героев, как Однодум, Несмертельный Голован, Фермор, рядовой Постников, Левша, старец Памва, Панька, немец-учитель по прозвищу Коза и многих других, есть свои, высокогуманные ценностные ориентации, помогающие им возвыситься над неприглядными нормами морали и нравственности. Они живут в предчувствии возвращения на свою духовную родину, и в этом смысле они тоже странники на чужбине, что не мешает им любить жизнь, творить, делать добро, быть гражданами своего отечества.

Всё творчество Лескова символично, но в то же время для него характерна сочность, яркость, точность, реалистичность бытовых описаний.

Шестидесятые годы. Начало творческого пути. «Овцебык» (1863), «Некуда» (1864).Начало 60-х годов в творческой биографии Лескова – это и чистая публицистика, и художественно-публицистические очерки, и первые нравоописательные рассказы о русском народе: «Погасшее дело» («Засуха»), «Разбойник», «В тарантасе», «Овцебык» и др.

Своеобразным откликом на жизнь шестидесятых годов, на общественное пробуждение этого времени явился рассказ «Овцебык»о двух возможных вариантах развития России. Первый – революционный. Носителем этой идеи является главный герой, своего рода «нетерпеливей» (термин автора), разночинец Василий Петрович Богословский, по прозвищу Овцебык. Второй – буржуазного толка: свободное развитие русской промышленности и торговли, путь реформ, искоренение крепостничества. Представитель этого направления в рассказе – «постепеновец» Александр Иванович Свиридов.

Как реалист-практик писатель не верит в возможность крестьянской революции. Он не доверяет теориям, в основании которых лежат чуждые социальные умозаключения и философские идеи. Странное прозвище – Овцебык – Богословскому дано явно не случайно. Оно словно подчеркивает его несовместимость с русской народной жизнью; ведь овцебык – редкое животное, обитающее в Гренландии и на островах Канадского арктического архипелага. В России оно было неизвестно. Этот образ – художественное открытие Лескова. Писатель исследует причинно-следственную зависимость: утрата человеком веры в Бога приводит к внутреннему смятению и перерождению героя, природная доброта оборачивается злобой, теории и идеи превращаются в химеры, поиск путей к преобразованию общества ведёт к личной драме.

Не так легко разгадать сущность главного героя, этого «нового Диогена», появившегося на русской почве. Вот Овцебык только что буквально свалился на голову своему знакомому Челновскому. Сели обедать. «Василий Петрович налил себе рюмку водки, влил её в рот, подержав несколько секунд за скулою и проглотив её, значительным образом (выделено мною. – Н.К.) взглянул на стоящую перед ним тарелку супу.

– А студеню нет разве? – спросил он хозяина.

– Нет, брат, нету. Не ждали сегодня гостя дорогого, – отвечал Челновский, – и не приготовили.

– Сами могли есть.

– Мы и суп можем есть.

– Соусники! – прибавил Овцебык. – И гуся нет? – спросил он с ещё большим удивлением, когда подали зразы.