Коллектив авторов - Русская литература XIX века. 1850-1870: учебное пособие

В какой-то мере ситуация Катерины похожа на Настину. Она тоже из бедной семьи, выдана замуж в зажиточный купеческий дом за человека неласкового, холодного, старше её на 30 лет, все мысли которого направлены на умножение капитала. Главное, что от неё требуется в семье, – родить наследника. Но детей нет, что вызывает недовольство и раздражение. Ребёнок появится, но только от любовника. А пока – скука, апатия, тоска, лень, безделье; никаких интересов – сытая, тёмная, тупая жизнь в 24 года. А до замужества обнаруживался пылкий характер. Однако на этом сходство и заканчивается. Контраст между героинями значительный: светлый ясный ум Насти, её деятельный характер и нравственная глухота Катерины. Мелькает такая деталь: «Читать Катерина Львовна была не охотница, да и книг к тому ж, окромя киевского патерика, в доме их не было». В таком застывшем, мёртвом мире, в каком оказалась героиня, любое мужское внимание может обернуться страстным пожаром, где мгновенно сгорят все представления о грехе и совести, что и показал несколькими годами раньше Гюстав Флобер в романе «Госпожа Бовари» (1856): пошлая провинциальная жизнь в буржуазной Франции, банальные любовники, долги, разорение и самоубийство Эммы.

Соблазнителем лесковской героини оказывается молодой приказчик Сергей, хитро и ловко играющий чувствами богатой купчихи, преследуя цели обогащения и самоутверждения. Катерина безоглядно отдаётся страсти, она любит за двоих, жертвуя более, чем всем, и ни на минуту не задумывается о грядущих последствиях и возмездии. Но уже с самого начала их отношений она жёстко заявляет возлюбленному, вызывая у него невольный трепет: «Слушай же, Серёжа!., ежели ты, Серёжа, мне да изменишь, ежели меня да на кого да ни будь, на какую ни есть иную променяешь, я с тобою, друг мой сердечный, извини меня, – живая не расстанусь».

Катерина живёт данным мигом, её действия импульсивны. Добра и зла для неё не существует, морали она не ведает, есть только Сергей и её любовь к нему, которая неожиданно серую муть её жизни превращает в цветущий солнечный сад. Катастрофа наступила так же внезапно, как и счастье; и радость сменилась горем, гордость – унижением, богатство – нищетой, любовь – предательством. Не только страсть толкает её на преступление, но и подспудное понимание, что это единственная возможность вырваться из «тёмного царства», где закон один – кулак и розги до смерти, право сильного. По словам её мужа: «Нашей над вами власти никто не снимал и снять не может». Автор показывает, как жестокость в человеческих отношениях изменяет психику влюблённой женщины. Покорная, тихая жена превращается в другого человека. Всё её существо полно «высочайшего восторга» от признаний Сергея, она была отуманена его словами. Ей было ясно, что к мужу она не вернётся и «либо ему, либо ей не жить». Лесков пишет: «Катерина Львовна теперь готова была за Сергея в огонь и в воду, в темницу и на крест».

В какой-то мере убийство 80-летнего свёкра спровоцировано им самим. Поймав с поличным Сергея, спускавшегося вниз «из-под невесткиного окна», он стегал его нагайкой в каменной кладовке до тех пор, пока не устал. Но ведь Сергей добровольно пошел на это, сознавая, что виноват. На просьбу Катерины отпустить избитого, еле живого любовника, пригрозил отправить того в острог, а её выдрать на конюшне. Всё тот же библейский мотив: не простить, а побить камнями застигнутую в прелюбодеянии, как будто и не было никогда «Нового Завета». Цель тайно, ночью, возвращающегося домой мужа та же: поймать с поличным и жестоко наказать, за что он и поплатился. И только последнее убийство – больного племянника полностью спровоцировано алчностью Сергея. Он же и выдаёт Катерину на следствии. «Выслушав его признания, Катерина Львовна посмотрела па него с немым изумлением, но без гнева, и потом равнодушно сказала:

– Если ему охота была сказывать, так мне запираться нечего: я убила.

– Для чего же? – спрашивали её.

– Для него, – отвечала она, показав на повесившего голову Сергея».

Если Катерину можно приравнять к леди Макбет по её решимости, силе и крепости характера, то Сергей вполне сопоставим с Ричардом III, универсальным воплощением коварства и расчётливости. Разница лишь в том, что Сергей, невзирая на участие в убийствах, мелок и труслив. Он трижды предаёт любовницу: когда завлекает её, не любя, в свои сети, когда называет её на следствии своей соучастницей в убийствах, когда изощрённо издевается над ней во время их скорбного пути на каторгу, заведя шашни с Сонеткой. Объединяет этих персонажей общая архетипическая черта – коварство, лживость и вседозволенность в достижении своих целей. Как ни далеки они друг от друга, но Сергей такой же хищник, только мелкого пошиба, и он мог бы подписаться под словами Ричарда III:

Сколь ни тяжки преступления героини, но из бездны и тьмы непросветлённого сознания за несколько мгновений до смерти вдруг вырывается душа: «Катерина Львовна хочет припомнить молитву и шевелит тубами, а губы её шепчут: «Как мы с тобой погуливали, осенние долгие ночи просиживали, лютой смертью людей с бела света спроваживали».

Лесков фиксирует страшный факт, становящийся обыденностью – оскудение веры. И лампадки в домах горят, и в храм ходят, и силу богоявленской воды знают, и праздники святые почитают, а убивают больного ребенка, продают из корысти родную сестру и измываются над ближним.

Сергей наказан по закону за свои злодеяния. Но это только ещё преддверие наказания для христианина. Тот ужас от содеянного, которым наполнена повесть Лескова (и по сей день, по словам рассказчика, не забыта жителями Мценского уезда) невольно заставляет вспомнить слова Евангелия: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18; 6).

«Леди Макбет Мценского уезда» – трагедия в духе Шекспира, следующий шаг Лескова в совершенствовании писательского мастерства. Он использует сказовое повествование, прибегает к стилизации, имитирует живую разговорную простонародную речь со всеми её неточностями, интонацией, орфоэпией. Так на вербальном уровне происходит проникновение в глубины психики героев, их самораскрытие. Психологический рисунок состояний героини выверен до тончайших нюансов: от бездонной любви – к глухой яростной ненависти. По словам Л. Аннинского, «огромное внутреннее давление – черта лесковской прозы». Вот напряжённый диалог-умолчание героев перед убийством мальчика Феди:

«– Закрыли окна? – спросила его Катерина Львовна.