Коллектив авторов - Русская литература XIX века. 1850-1870: учебное пособие

Творчество 80-х – начала 90-х годов. Рассказы о праведниках.Жизнь Лескова по-прежнему протекает в постоянном духовном поиске. В семидесятые и восьмидесятые годы он многое переоценивает в своих взглядах. Тема праведников – сквозная в творчестве писателя, роман-хроника «Соборяне» стоит у её истоков. К началу 80-х годов появляется особый цикл, который позволяет автору рассказать не только о людях высокой духовности, но и создать ряд ярких картин из народного быта.

Лесков писал: «Я выдумываю тяжело и трудно, и потому я всегда нуждался в живых лицах, которые могли меня заинтересовать своим духовным содержанием. Они мною овладевали, и я старался воплощать их в рассказах, в основу которых тоже весьма часто клал действительные события». Подтверждением его слов стали произведения: «Однодум» (1879), «Несмертельный Голован» (1880), «Кадетский монастырь» (1880). Написанные позже «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883) и другие произведения тоже посвящены теме праведников.

Внимание писателя сосредоточено на создании таких народных характеров, которые вопреки тяжелейшим жизненным испытаниям сохранили себя в чистоте помыслов, не нарушив ни одного из своих принципов: независимости в суждениях, чувства собственного достоинства, потребности творить добро и быть милосердным. Каждый рассказ – своеобразный этюд в общей мозаике художественного «иконостаса», имеющий свою нравственную задачу. Небольшие по размеру, они наполнены глубоким содержанием, отличаются сжатостью текста. Авторская речь переплетается с повествованием рассказчика, подчёркивая ироническим комментарием то, что от него ускользнуло. Часто это «коварство» речи Лескова меняет акценты в произведении, дополняя рассуждения добродушного рассказчика или опровергая его оценку происходящего («Левша», «Тупейный художник»).

Хотя авторская цель – поиск праведников, и речь идёт именно о них, вся Россия возникает в рассказах в полном объёме. Представлены все социальные сферы, все сословия получают свою оценку: верхние эшелоны власти, учителя, врачи, тульские оружейники, горожане, крестьяне, церковнослужители. Не ускользают от внимания автора и «пустошные» люди – всякого рода мелкие проходимцы, карманники. Русская жизнь во всём многообразии её течения – главная тема, и боль, и тоска, и воздыхание писателя «о нашем добром и умном народе».

Действие в рассказах разворачивается в первой половине XIX в., когда ещё процветает крепостничество. Соответствуют времени и нравы – зуботычины, порка шпицрутенами, розгами, полное бесправие и рабский трепет казенных людей перед вышестоящими. Так создаётся фон, прорывается эпоха сквозь простые рассказы, иногда с анекдотическими нотами, чаще в трагическом звучании. Во время пожара, спасая людей, гибнет Несмертельный Голован. Бессмысленна жестокая смерть талантливого

Левши, загубленного российской действительностью. Горька гибель тупейного художника Аркадия Ильича, зарезанного безымянным дворником из-за денег, заработанных на царской службе и предназначенных для выкупа крепостной возлюбленной. Мученическая смерть, по народному представлению, – прямой путь в царство небесное – своего рода высокое воздаяние. И на этом фоне личность праведника неизмеримо возрастает: не каждому дано до конца выдержать все испытания и не соблазниться, не потерять веры и не возненавидеть ближнего.

Таков главный герой рассказа «Однодум» – квартальный Александр Афанасьевич Рыжов (Однодум – это прозвище), который не берёт «приношений», взяток ни в каком виде. Этот житель города Солигалича, персонаж, не выдуманный писателем, имевший своего прототипа, что лишний раз подчеркивает: праведники – это не только художественная игра писательской фантазии, его тоска по положительному герою. Они существуют на самом деле. Они – соль земли. Ими держится Отечество.

А история Рыжова такова. Будучи мальчишкой, он долгое время таскает почтовую сумку из Солигалича в Чухлому и обратно – лесами, полями, болотами и во время отдыха на привалах читает Библию, которая имела на него «неодолимое влияние». И на «библейском грунте» возникли и укрепились его правила жизни. Получив должность квартального с жалованием 2 рубля 85 копеек в месяц, он ухитряется на это жалованье жить всей семьей на хлебе и воде, но «приношений» всё-таки не берет, ибо «мзду брать Бог запрещает».

Между тем в городе установился порядок благодаря хозяйскому досмотру Рыжова. Но возникает анекдотическая и в то же время тревожная ситуация – остальные-то берут «приношения», в том числе и городничий, так как их жалования тоже маленькие и прожить на них трудно. Он опасается, как бы Рыжов на него не донёс вышестоящему начальству Чтобы узнать, о чём думает квартальный, протопоп приглашает его на исповедь во время поста, а потом сообщает городничему, что его «грехи все простые, человеческие», на начальство «зла не имеет, доносить не думает», «а что даров не приемлет, – то это по одной вредной фантазии:…Библии начитался».

Именно Рыжову пришлось исполнять обязанности городничего, когда прежнего отстранили от занимаемой должности за нерадивость. Вот в этой ситуации Александр Афанасьевич не побоялся устыдить и урезонить самого губернатора С.С. Ланского, прибывшего с инспекцией в город и вошедшего в храм «надменно», «не положив на себя креста и никому не поклонился». Однодум просто взял и своей рукой «степенно наклонил графа (в будущем известного министра внутренних дел) в полный поклон, а потом «стал навытяжку». Интересен последующий разговор Рыжова и С.С. Ланского:

«– Я бы мог велеть вас арестовать.

– В остроге сытей едят.

– Вас сослали бы за эту дерзость.

– Куда меня можно сослать, где мне было бы хуже и где бы Бог мой оставил меня? Он везде со мной, а кроме Его никого не страшно».

Праведники Лескова не отшельники, они живут в гуще народной жизни, руководствуясь заповедями и совестью. Гражданский долг, доброе сердце, честность и трудолюбие – основа их миропонимания. Создавая эти характеры, писатель меньше всего говорит об их страданиях. Напротив, он подчёркивает – все живут трудно, бедно, нищенски; его внимание устремлено к выявлению их стойкости и нравственной силы. Их немало на Руси, но, как пишет Лесков в «Кадетском монастыре», «у нас не переводились и не переведутся праведники. Их только не замечают, а если начать присматриваться – они есть… Верно и теперь есть, только, разумеется, искать надо».

Автор основывается не только на документальных событиях, дополняя их художественным вымыслом, но прибегает и к мемуарным зарисовкам, передавая живое дыхание ушедших времён. О праведных людях Лесков пишет: «Они невероятны, пока их окружает легендарный вымысел, и становятся ещё более невероятными, когда удаётся снять с них этот налёт и увидеть их во всей их святой простоте».