Коллектив авторов - Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

У Фета появляется великолепная возможность для литературного самоутверждения, но он предпочитает поступить на военную службу, чтобы вернуть дворянское звание. По данным «Летописи жизни А.А. Фета», составленной Г.П. Блоком, в 1845 г. Фет начинает службу унтер-офицером в кирасирском полку, находившемся в Херсонской губернии. Поэт с трудом входит в армейскую среду, но ради своей цели он готов выдержать любое испытание. Военную службу он подчиняет тренировке воли и выработке непоколебимого упорства «к мгновенному достижению цели кратчайшим путем». Это соответствует жизненной философии Фета, где главное – забота о будущем: «Я всегда держался убеждения, что надо разметить путь перед собою, а не за собою, и потому в жизни всегда заботило меня будущее, а не прошедшее, которого изменить нельзя».

Движение к цели по «размеченному» пути потребовало от Фета ещё одной жертвы. Полюбив Марию Лазич (они встретились осенью 1848 г.), Фет, однако, решает расстаться с возлюбленной, испугавшись житейских трудностей: Мария – бесприданница, а сам он был весьма стеснён в средствах. В браке он видит и существенное препятствие в продвижении по службе.

Как раз в это время Фет, уже офицер, добивается самых значительных успехов. Живя для будущего, поэт ещё раз приносит в жертву настоящее.

Фет не подозревает, что после смерти Марии (1850 г.), когда он достигнет Всех высот благополучия (дворянин, камергер, крупный помещик), произойдёт непредвиденное: он станет рваться из счастливого настоящего в прошлое, в котором навсегда осталась его возлюбленная. Преодолевая эту мучительную раздвоенность, Фет создаёт цикл исповедальных стихотворений, посвящённых Марии, куда уже традиционно относят такие стихи разных лет, как «В душе, измученной годами…», «Ты отстрадала, я ещё страдаю…», «Не вижу ни красы души твоей нетленной…», «Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок…», «Долго снились мне вопли рыданий твоих…».

Сюда же примыкает исповедальный фрагмент поэмы «Сон поручика Лосева» (1856), где поэт признаётся в самом сокровенном: «Ты, дней моих минувших благодать, / Тень, пред которой я благоговею». Определяющая тональность цикла – трагическая. Не избежал Фет и сурового самоосуждения: он изображает себя «палачом», убившим Марию и своё собственное счастье. В раннем цикле «К Офелии» (1842–1847), хотя здесь другой женский прототип, поэт как бы предвосхитил всё то, что произойдёт с ним и Марией. «Офелия гибла и пела» – это символизирует трагическую судьбу Марии; другая же метафора («И многое с песнями канет / Мне в душу на тёмное дно») становится прологом его собственной духовной драмы.

Трагизм стихотворений о Марии усиливается ещё и влиянием «денисьевского» цикла Ф.И. Тютчева, поэзию которого Фет воспринимал как высшее откровение творческого духа (статья «О стихотворениях Ф. Тютчева» и лирические послания Тютчеву). Фет искал пути сближения со своим поэтическим божеством и нашел: их духовно породнило страдание. Фет был одним из немногих, кто видел Тютчева в дни скорби, когда тот оплакивал смерть Елены Денисьевой. Как только он увидел «изнемогающее лицо» Тютчева, то сразу ощутил: страдания Тютчева – это и его страдания. Автобиографизм Фета органично слился в цикле с духовной биографией Тютчева.

Встреча с Марией отразилась в поэзии Фета, а вот армейский быт не оставил следа, хотя он продолжал служить вплоть до 1858 г. В 1853 г. он добивается перевода в уланский полк, который располагался в Новгородской губернии, сравнительно недалеко от Петербурга. Теперь, часто бывая в Петербурге, Фет вновь возвращается в литературный мир; сближается с писателями и поэтами, сотрудничавшими в журнале «Современник». Его поддерживает И.С. Тургенев, а Н.А. Некрасов включает в число постоянных авторов «Современника». Но в 1859 г. Фет перестает сотрудничать в некрасовском журнале.

К этому времени определилась общественная и эстетическая позиция Фета, которая противоречила революционно-демократической идеологии. Поэт сознательно уходит от борьбы и всех «гражданских» вопросов, в этом отношении он был категоричен. Через тридцать лет в авторском предисловии к третьему выпуску «Вечерних огней» (1889) Фет напишет: «Мы, если припомните, постоянно искали в поэзий единственного убежища от всяческих житейских скорбей, в том числе и гражданских».

Заботясь больше об устройстве собственной жизни, Фет в 1860 г. покупает имение Степановка в Мценском уезде Орловской губернии и начинает создавать помещичье хозяйство. Революционно-демократическая критика осуждает его за чрезмерное проявление социального эгоизма. Особенно настойчив был в этом отношении М.Е. Салтыков-Щедрин, писавший в хронике «Наша общественная жизнь» в апреле 1863 г.: «Вместе с людьми, спрятавшимися в земные расселины, и г. Фет скрылся в деревню. Там, на досуге, он отчасти пишет романсы, отчасти человеконенавистничает; сперва напишет романс, потом почеловеконенавистничает, потом опять напишет романс и опять почеловеконенавистничает». Столь же резкими были выпады против Фета Д.И. Писарева и В.А. Зайцева, а Д.Д. Минаев создаёт его сатирический образ как прижимистого помещика: «Во время оно / Мы не знавали этих бед / И на работника Семёна / Тогда не жаловался Фет». Но даже суровая критика не может остановить Фета. Он продолжает укрупнять своё хозяйство, переехав в 1877 г. в купленное им имение Воробьёвка, которое находилось в Щигробском уезде Курской губернии. Почти безвыездно живёт Фет в Воробьёвке по 1881 г., а затем, приобретя дом в Москве, проводит там весну и лето. Круг замкнулся: Фет достиг всего того, к чему он стремился с молодых лет в противоборстве с судьбой.

Прагматизм Фета имел и другую направленность. Его творчество знаменует новый этап в развитии русской романтической эстетики. На этом этапе поэтическая возвышенность в сочетании с откровенным прагматизмом характерна для романтического жизнетворчества. Прагматизм Фета был обусловлен не только заботой о себе самом, но и о своей Музе. К нему рано пришло понимание того, что романтический поэт беззащитен перед миром и должен сам разумно устроить свою судьбу. По мысли Фета, велик тот поэт, который ради свободного общения со своей Музой нашёл прочную защиту от мира. Он убеждён, что создание своего прочного мира (для него это устройство имений в Степановке и Воробьёвке) – тоже творческая задача: «Насколько в деле свободных искусств я мало ценю разум в сравнении с бессознательным инстинктом (вдохновением), пружины которого для нас скрыты… настолько в практической жизни требую разумных оснований, подкрепляемых опытом». Только так поэт-романтик может завоевать творческую свободу.

Фет признавался, что его упорный прагматизм давал возможность «хотя бы на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии». Не случайно во всех стихотворениях Фета, посвящённых Музе, декларируется идея независимости. Фет даже решается сравнить своё поэтическое слово с «божественной властью» («Муза», 1887). Его дуализм (поэт-прагматик) и есть проявление романтической свободы. У Фета, как у всякого поэта-романтика, жизнь и творчество образуют единый художественный мир. В центре фетовского мира образ поэта-творца, созданный в стихотворении «Не тем, Господь, могуч, непостижим…» (1879):