А. Галкин - Рефераты для дурёхи

Кульминацией антирелигиозного пафоса Мольера, конечно, является сцена с Командором. Дон Жуан здесь, вопреки очевидным, можно сказать материальным, явлениям загробного мира, нисколько не отступает от своих атеистических убеждений. Он упрямится в своем атеизме и настаивает на том, что все эти явления можно объяснить рационалистически. И даже, когда ему доказывают, как дважды два, что Бог прислал Командора, чтобы его, Дон Жуана, покарать за грехи, он не верит и пытается сражаться с призраком с помощью шпаги:

Дон Жуан. Нет, нет, ничто меня не устрашит, я проверю моей шпагой, тело это или дух.

Дон Жуан хочет нанести призраку удар, но тот исчезает.

Сганарель. Ах, сударь, склонитесь перед столькими знамениями и скорее покайтесь!

Дон Жуан. Нет, нет, что бы ни случилось, никто не посмеет сказать, что я способен к раскаянию (С. 247).

Короче говоря, Дон Жуан в комедии вдруг неожиданным образом приобретает героические черты и явно не вписывается в комедийный персонаж, быть может изначально задуманный Мольером. Дон Жуан становится рупором

атеистических идей Мольера, и в этом и заключается гвоздь пьесы и главный ее смысл для Мольера, а значит, и для нас, его читателей и зрителей.

Если роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин» В.Г. Белинский назвал «энциклопедией русской жизни», то роман Стендаля «Красное и черное» с полным основанием можно назвать «энциклопедией тщеславия». Подобно тому как бессмертный пушкинский роман принадлежит двум эпохам: эпохе XIX века, когда жил Пушкин, и нашей эпохе, так как в нем есть нечто вневременное и вечное, – так и роман Стендаля, действие которого отнесено к 1827–1831 годам, отражает нравы XIX века и вместе с тем он всегда будет современен, потому что любовь, на почве которой и разворачивается борьба человеческих тщеславий, никогда, ни в какие эпохи не умрет, даже в наш век – век Интернета и «виртуальной» любви.

Что означает слово «тщеславие»? Согласно словарю В. Даля, тщеславиться – значит «искать суетной или тщетной, вздорной, ложной славы, внешнего почета, блеска, почестей или хвалы; величаться, кичиться, возноситься, ревнуя вообще к наружным знакам почета; хвалиться заслугами, достоинствами, богатством своим, хвастаться, бахвалить» [24]. А тщеславный – тот, «кто жадно ищет славы мирской или суетной, стремится к почету, к похвалам, требует признания мнимых достоинств своих, делает добро не ради добра, а ради похвалы, почету и внешних знаков, почестей». [25]

В случае с главным героем романа Стендаля Жюльеном Сорелем определение Даля в такой же степени справедливо, как и несправедливо. Ведь в жизни, а также в этом непревзойденном по глубочайшему психологизму романе, всё гораздо сложней. Стендаль неистощим, показывая читателю все невообразимые оттенки тщеславия, порожденные гордыней, самолюбием, ревностью, самомнением и прочими человеческими страстями и пороками.

Жюльен Сорель – сын плотника. Но в отличие от своих двух братьев, тупоголовых великанов с пудовыми кулаками, он честолюбив (вот и еще один синоним тщеславия, как правило взятый в положительном смысле), он грамотен, смышлен и талантлив. Его кумир – Наполеон, мемуары которого, написанные на острове Святой Елены, он взахлеб читает у себя на лесопилке, пока механическая пила перепиливает огромные деревья. Жюльен Сорель знает всё о своем герое. Он бредит его славой, величием, военными успехами, силой личности. Но, к его несчастью, Наполеон повержен. Его героическая эпоха прошла. На дворе эпоха Реставрации, то есть аристократы опять взяли власть в свои руки. Людям из простонародья, которые в царствование Наполеона могли пробить себе дорогу храбростью, умом и талантом, теперь, в посленаполеоновский век лицемерия и лести, нет дороги. Они должны погибнуть.

Жюльен Сорель ненавидит своего хитрого и безграмотного крестьянина отца, братьев, лесопилку и всё то, что лишает его возможности быть похожим на Наполеона – одним словом, вершить великие дела, прославиться среди людей, быть первым среди равных. Судьба дает ему шанс: мэр города Верьера господин де Реналь хочет взять его к себе в дом в качестве воспитателя своих детей. Это первая ступень на пути к наполеоновской славе, о которой грезит Жюльен Сорель. Он сразу же попадает из самого захудалого общества простолюдинов, в среде которых он родился и жил, в круг местных провинциальных аристократов.

Впрочем, Жюльен Сорель тайно одержим тщеславием особого рода. Именно оно является источником бурных страстей в его душе. Это – «наполеоновский комплекс» героя, суть которого в том, что он во что бы то ни стало должен претворить в жизнь любую свою мысль или желание, какими бы сумасбродными они ни показались. Он проявляет чудовищную волю, чтобы быть достойным своего героя Наполеона и после не раскаиваться в том, что упустил свой шанс, не сделал того, что потом могло бы мучить его душу, ибо он оказался не на высоте своего кумира. Вот завязка романа.

И с самого начала романа Стендаль последовательно показывает читателю этот чудовищный разрыв в душе героя: его гордое стремление стать необыкновенным героем, вроде Наполеона, его благородство и достоинство, с одной стороны, и необходимость скрывать свою пылкую душу, пробивать себе дорогу лицемерием и хитростью, обманывать недалеких провинциальных обывателей, святошей-тартюфов или парижских аристократов, с другой стороны. В нем, в его пылкой душе, как бы борются два начала: «красное и черное», то есть истинное величие, порожденное добрыми порывами сердца, и самая черная ненависть, тщеславное желание властвовать и повелевать толпой богатых и завистливых подонков, по воле случая оказавшихся богаче и знатнее его, Жюльена Сореля.

Итак, этот девятнадцатилетний мальчик, в душе которого кипит вулкан страстей, подходит к решетке блестящего дома мэра своего города и встречает госпожу де Реналь. Она говорит с ним ласково и с любовью, так что он впервые ощущает симпатию со стороны человеческого существа, тем более такой необычайно красивой женщины. Его сердце тает и готово поверить во всё лучшее, что может быть в человеке. В то же время этому препятствует вторая натура Сореля – его наполеоновский комплекс, то мерило его собственных поступков по отношению к людям, которое становится подчас его злым демоном и мучает его бесконечно. Стендаль пишет: «И вдруг ему пришла в голову дерзкая мысль – поцеловать у нее руку. Он тут же испугался этой мысли, но в следующее же мгновение сказал себе: «Это будет трусость с моей стороны, если я не совершу того, что может принести мне пользу и сбить немножко презрительное высокомерие, с каким, должно быть, относится эта прекрасная дама к бедному мастеровому, только что оставившему пилу». [26]