Леонид Крупчанов - Теория литературы

а) в произведении изображен положительный герой (Павел Власов из романа М. Горького «Мать», Павел Корчагин из романа Н. Островского «Как закалялась сталь», Чапаев из одноименного романа Д. Фурманова). В этом случае позиции героев либо близки, либо тождественны позициям авторов;

б) в произведении изображены отрицательные герои (персонажи «Ревизора» Н. Гоголя, персонажи произведений М. Салтыкова-Щедрина). Здесь взгляды авторов и персонажей могут быть альтернативными;

в) характеры и взгляды персонажей частично отрицательны (Базаров). В этом случае следует детально проанализировать данные характеры на предмет выяснения противоречий во взглядах автора; для либерального дворянина И. Тургенева многое неприемлемо в характере и деятельности разночинца Базарова. Верность, объективность или ошибочность, односторонность авторских взглядов относительно тех или иных явлений действительности устанавливается критиком на основе результатов сличения авторских взглядов на рассматриваемые явления с перспективами и тенденциями их исторического развития, выявленными посредством научного исследования. При этом должны быть изучены классовая, социально-политическая, психологическая тенденции развития этих явлений в обществе.

Необходимо использовать при анализе принцип научного историзма , который предполагает рассмотрение явлений действительности в строгом соответствии с теми историческими условиями (хронологическими, юридическими, нравственными, бытовыми), в которых это явление возникало и развивалось. При этом самый опасный, распространенный (так сказать, вульгарный) антиисторизм состоит в применении к оценке явлений прошлого последующих или, что еще хуже, современных критериев – философских, исторических, языковых. Так, Белинский в течение некоторого времени, основываясь на современных ему критериях реализма, рассматривал русский классицизм XVIII в. с его нормативностью, тремя единствами как метод «ложный», хотя он являлся в свое время последним словом искусства.

Создавая характер своего героя, автор наделяет его теми или иными чертами исходя из собственных творческих задач; герой либо добродетелен, либо порочен по «произволу» авторского замысла только в романтических произведениях, где нет строгой детерминации. Что касается добродетелей или пороков характера героя, то сами по себе, в отрыве от других примет, эти добродетели или пороки не могут служить абсолютными критериями оценки идейной направленности произведения. Эти черты могут быть «приписаны» персонажу, если можно так сказать, «незаконно».

Некоторые исследователи полагают, что в идее художественного произведения сконцентрированы три составляющие авторского миросозерцания: понимание, объяснение и оценка изображаемого. При этом авторское понимание, объяснение и оценка изображаемого («субъективная» идея) могут совпадать с научным, объективно историческим истолкованием явлений («объективная» идея), а могут не совпадать или совпадать частично: на уровне только «понимания» либо на уровне только «объяснения» и т. д. Здесь возможны многочисленные варианты. Так, многовариантны истолкования образа Обломова, характеров и явлений гоголевских произведений. Кроме того, само значение терминов «понимание» и «объяснение» широко, не вполне четко. Поэтому очень сложно определить авторскую доминанту в идее произведения (приоритет «понимания», «объяснения» или «приговора»), т. е. «субъективную» идею.

В связи с этим возникает вопрос о правомерности «привязки» характера творчества писателя к какой-либо одной из сторон «субъективной» (авторской) идеи. Так, Гончаров остановился на уровне «понимания», а Чернышевский – на уровне «приговора». Но это ведь не только ограничение возможностей авторского таланта, но и ограничение возможностей авторского мышления (интеллекта). Следует иметь в виду, кроме того, что «объективная», научно обоснованная идея может и не «входить» в содержание произведения, как не совпадающая с авторской. В таком случае сам анализ произведения (на уровне «объективной» идеи) становится малоперспективным, а «объективная» идея окажется категорией вспомогательной. Анализа содержания на уровне только «понимания», «объяснения» и «приговора» недостаточно.

Как видно, анализ содержания литературного произведения на его идейном уровне наиболее сложный и объемный. Тем не менее этот анализ несводим к идейному, и потому довольно часто встречающаяся формула «идейное содержание» неадекватна, так как не покрывает понятия «содержание» произведения. Исчерпывающий анализ его содержания предполагает изучение идейно-тематического и проблемного аспектов.

Следовательно, наибольшие опасности односторонних выводов при анализе литературного произведения подстерегают критика в том случае, если он будет исходить преимущественно из параметров авторского мировоззрения . Эти выводы должны быть скорректированы на основе научно-объективных данных.

Не дает объективных результатов и стремление опереться в оценке произведения на позднейшие и современные мировоззренческие критерии, так как это неизбежно приводит к антиисторизму.

Не следует абсолютизировать также и данные первоначального замысла, который в процессе работы автора над произведением может претерпеть серьезные изменения. Получить объективные результаты анализа произведения можно, лишь сопоставив позицию автора с реальными тенденциями развития изображаемых идей и явлений, оценив образы художественного произведения в широком контексте жизни эпохи и данных современной науки.

Философское определение формы: форма есть способ выражения содержания. Это определение распространяется и на художественную форму. Она – средство, способ, но не более.

В произведении искусства форма – совокупность всех средств, приемов и способов изображения содержания.

Форму нельзя рассматривать как сосуд (или оболочку) содержания, который может быть наполнен, по желанию, любым содержанием. В этом случае нарушается закон единства формы и содержания, возникает возможность их разъединения.

Формы изолированной, самой по себе – нет, она лишь удерживает в данном положении, фиксирует (оформляет) содержание. Форма реальна , но как бы не материальна . Любая, даже самая прозрачная оболочка затрудняет восприятие содержания, а форма – способ выражения содержания с максимальной ясностью. К тому же сосуд и оболочка тоже имеют собственные форму и содержание. По существу, крайние грани содержания и есть форма. Вот почему мы говорим о содержательности формы и об оформленности содержания.