Марина Шумарина - Язык в зеркале художественного текста. Метаязыковая рефлексия в произведениях русской прозы

Однако в текстах художественной прозы, помимо намеренных «лингвистических вольностей», встречаются и обычные фактические ошибки (причем в художественных текстах – как в речи персонажей, так и в авторской). Такие некорректные суждения (как и неосознанные метаязыковые реакции) рядового носителя языка важны для исследователя, поскольку они представляют собой «субъективные реакции на объективное в языке» [Лабов 1975: 202]. Ученые отмечали, что при столкновении с некорректными с научной точки зрения метаязыковыми комментариями «наивного» лингвиста «задача языковеда состоит не в доказательстве истинности такого суждения, а в изучении закономерностей его формирования, способов и условий его экспликации и особенностей отражения в нем языкового материального и идеального» [Ростова 2000: 51]. Анализ ошибочных высказываний позволяет реконструировать некоторые метаязыковые представления рядовых говорящих. Ср.:

– А я вас, Юрий, как раз хочу спросить про феномен Баркова, только не знаю, как правильно говорить: «феномен» или «феномен»? /

– Я говорю «феномен», – сказал Юрий. / – Вот вы правильно говорите, но в словарях пишут «феномен» (М. Кураев. Записки беглого кинематографиста).

В приведенном высказывании персонажа художественного текста обнаруживается по крайней мере три некорректных суждения: 1) 'Единственно правильным является акцентологический вариант феноме́н`; 2) 'Словарями рекомендован только вариант фено́мен` и 3) 'В словаре содержится неправильная информация'. На основе этих суждений можно сделать вывод о некоторых подсознательных установках и представлениях говорящего, например, о том, что критерием правильности для данного носителя языка является не зафиксированная словарями норма, а личный опыт («так все говорят»).

Иногда в художественных текстах встречаются примеры, когда в основе стилистического приема лежит не намеренное отступление от факта, а искреннее заблуждение. Ср.:

Так лились потоки [осужденных] «за сокрытие соц. происхождения», за «бывшее соц. положение». Это понималось широко. Брали дворян по сословному признаку. Брали дворянские семьи. Наконец, не очень разобравшись, брали и личных дворян, т. е. попросту – окончивших когда-то университет (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг).

Здесь автор ошибается, утверждая, что выражение личные дворяне обозначает «попросту» лиц с университетским образованием. К описываемому в романе моменту выражение не только вышло из употребления, но и забылось, что, по мнению автора, явилось причиной преследования личных дворян в период массовых репрессий. Однако и автор забыл, что личное дворянство приобреталось «получением чина обер-офицера или коллежского асессора, получением ордена или монаршим пожалованием» [МЭСБЕ], а не просто получением университетского диплома. В то же время указанная ошибка органично вошла в структуру градационного ряда, при помощи которого автор хочет продемонстрировать широкий размах репрессий: логика требует, чтобы последним членом перечислительного ряда был кто-то, в ком признак «дворянство» представлен в наименьшей степени или не представлен совсем, и здесь весьма кстати оказываются личные дворяне, которые вовсе не дворяне, а «попросту» выпускники университета.

Как видим, художественная интерпретация некорректного лингвистического положения осуществляется по тем же правилам, что и стилистическое использование правильных утверждений. Подобные примеры могут иллюстрировать как «технологии» особой «лингвистики» художественной речи, так и заблуждения обыденной лингвистики.

Рефлексивы, под которыми в данной работе понимаются отрезки речи, содержащие метаязыковую информацию, обладают набором семантических и формальных признаков; семантика рефлексива (наличие метаязыкового суждения) является его основным опознавательным признаком; система формальных средств представления суждений о языке / речи составляет метаязык – «инструмент самоотражения языка» [Ростова 2000: 67] [38].

Р. О. Якобсон подчеркивал системный характер метаязыка [Якобсон 1985: 116]; Н. Д. Голев считает возможным говорить о существовании в языке «функционально-семантического поля метаязыковости» [Голев 2009 а: 36].

Термин «метаязык» получает в лингвистических работах «узкое» и «широкое» толкование. В узком смысле под метаязыком понимается лингвистическая терминология. Метаязык в широком смысле «включает, помимо собственно метаязыка (метаязыка в узком смысле слова – лингвистической терминологии), еще множество различных видов и типов языковых средств рефлексии над языком, его использованием в речи, устной и письменной, специальной и художественной и т. д. и всеми связанными с ними мыслительными, речемыслительными и речевыми операциями, процессами и процедурами» [Рябцева 2005: 439]. К метаязыку в широком смысле относятся «все языковые средства, референт которых способен присутствовать в языке и речи» [Там же]; метаязык «включает метатекст, метаречь, метакоммуникацию, метадискурс и лингвистическую терминологию» [Там же: 440].

Комплексное описание метаязыка, который представляет собой «чрезвычайно богатое, многоообразное, многомерное, разнообразное, разнородное, гибкое, комплексное, системное и активное явление» [Там же], пока не осуществлено, лингвистика находится на этапе накопления и описания материала: отдельных единиц метаязыка [напр.: Лосева 2004; Одекова 2007; 2008 а; 2008 б; 2009 б], метаязыковых особенностей отдельных текстов [Фрикке 2007] и типов текстов [Шаймиев 1998; Валитова 2001; Иванищева 2008; Батюкова 2009 и др.]. Представляется актуальным описание системы метаязыковых средств, используемых в художественной прозе.

Подобно тому как язык воплощается в речи, метаязык реализуется в виде метаречи. Единицей функционирования метаречи служит рефлексив. В рамках данной монографии рефлексиврассматривается как единица дискурса, выделяемая на основе семантики и обладающая типовой семантической структурой(которая соотносится с метаязыковой функцией рефлексива) и определенным репертуаром способов формального воплощения.Рефлексив может представлять собой самостоятельный текст, но может (что бывает гораздо чаще) входить в состав дискурса как отдельный речевой шаг на пути к достижению коммуникативной цели.

Охарактеризуем рефлексив с точки зрения его семантических особенностей. Анализ разнообразных по структуре рефлексивов позволяет выявить общие семантические признаки, которые в той или иной мере присущи всем рефлексивам и образуют типовую семантическую структуру [39].

Семантическая структура рефлексива включает обязательные и факультативные компоненты. К обязательным относятся 1) объект рефлексии, 2) статусный квалификатор, 3) субъект метаязыковой оценки и 4) метаязыковая характеристика.