Александр Хроленко - Теория языка: учебное пособие

Обмирщение русского языка, связанное с секуляризацией общественной жизни, привело к тому, что «отрицательные», с точки зрения Библии, слова приобретали положительный смысл. Это очаровать, обаять, прельстить, обворожительный, чары, обожать. Восхищение первоначально означало 'похищение', пленительный – 'берущий в плен'. Исчезает отрицательная оценка из слов гордиться, гордость, страсть 'страх, страдание'.

Сочетаемостные возможности слова тоже своеобразная точка «культурной памяти». Почему можно сказать Взоры Европы обращены к России, но нельзя *Взгляды Европы…'? Известно, что слова очи, уста, взор исконно означали 'мысленное восприятие'. Отсюда мысленный взор, но нельзя *мысленный взгляд. В русском языке друг может быть близкий, лучший, закадычный, задушевный, настоящий, а вот знакомый, приятель не могут определяться прилагательными настоящий, надежный, задушевный, истинный. Русская ментальность этого не допускает.

Связь языка и культуры рождает коннотацию слова. Понятие о коннотации впервые возникло в английской лексикографии в середине XIX в. Коннотация – это обычно несущественные, но устойчивые признаки выражаемого лексемой понятия, воплощающие принятую в обществе оценку соответствующего предмета или факта, отражающие связанные со словом культурные представления и традиции. Не входя непосредственно в центр лексического значения и не являясь следствиями из него, они объективно обнаруживают себя в языке, получая закрепление в переносных значениях, привычных метафорах и сравнениях, фраземах, полусвободных сочетаниях, производных словах (формулировка Ю.Д. Апресяна цит. по: [Кобозева 1995: 102–103]).

К числу объективных проявлений коннотаций относят явления, которые обычно не фиксируются словарями, но регулярно воспроизводятся в процессе порождения и интерпретации высказывания с данной лексемой или ее производной [Кобозева 1995: 103]. Различают шесть типов коннотации, или со-значений: 1) изобразительное (представление); 2) эмоционально-чувственное; 3) культурно-цивилизационное; 4) тематическое (семантическое поле); 5) информативное (уровень знания); 6) мировоззренческое [Комлев 1992].

Полагают, что «своя побочная чувственная окраска» присутствует у большинства слов и у большинства элементов сознания. По крайней мере к основным разрядам коннотированной лексики относят термины родства, зоонимы, соматизмы, названия природных объектов и явлений, физических действий, цветообозначения – все, что можно воспринять пятью органами чувств. Окраска эта кажется слабой, но она реальна. Спорят только о том, присуща ли эта чувственная окраска самому слову, т. е. входит ли она в семантическую структуру слова или это только психологический нарост на теле слова, его концептуальном ядре. Г.Г. Шпет полагал, что объективная структура слова, как атмосферою земля, окутывается субъективно-персональным, биографическим, авторским дыханием [Шпет 1989: 464].

С одной стороны, коннотациями называют добавочные (модальные, оценочные и эмоционально-экспрессивные) элементы лексических значений,включаемые непосредственно в словарные дефиниции слова; с другой стороны, о коннотациях говорят тогда, когда имеют в виду узаконенную в данной среде оценку вещиили иного объекта действительности,обозначаемого данным словом, не входящую непосредственнов лексическое значение слова [Апресян 1992: 46–47]. Языковым проявлением коннотации считают переносные значения (свинья, ворона, пасынок), метафоры и сравнения (напиться как свинья), производные слова (свинушник, холостяцкий), фразеологические единицы, поговорки, пословицы (подложить свинью), синтаксические конструкции типа «X есть X» (женщина есть женщина).

У одного и того же концепта в разных культурах и языках могут быть разные коннотации. «Крыса» – англ. Rat 'предатель; доносчик, шпион'; фр. rat 'скупой человек, скряга'; нем. Ratte 'с увлечением работающий человек'; рус. крыса 'ничтожный, приниженный службой человек' [Комлев 1992: 52]. Отмечены специфические коннотации цветообозначений в разных этнических культурах. Например, «белый» в США – «чистота», во Франции – «нейтральность», в Египте – «радость», в Индии – «смерть», в Китае – «смерть; чистота». Л.В. Щерба отмечал национальную специфику в русском слове вода и во французском слове еаи. Для русских слово вода 'лишена содержания' и 'бесполезна в пищевом отношении', а у французов – содержит семы 'отвар' и 'пищевая полезность'.

Коннотация может быть положительной и отрицательной. Слово варяг в переносном значении 'работник со стороны' сохранило отрицательную коннотацию. У слов идол и кумир равные исходные позиции, но разные культурно обусловленные коннотации их существенно разводят: идол 'о ком-нибудь бестолковом и бесчувственном', кумир 'нейтральная и положительная окраска' [Черепанова 1995: 145]. Проявляется положительный или отрицательный знак коннотации прежде всего в связях слов. В выражении с немецкой аккуратностью слово немецкий окрашено положительно. Достаточно соединить слова крайне и хороший, как почувствуем, что в слове крайне наличествует отрицательная оценка. То же можно почувствовать и в шутливом обращении: «Я вас категорически приветствую!» У слова нарочно чувствуют обвинительную, а у слова нечаянно оправдательную коннотацию [Левинтон 1996: 56]. Коннотация может менять свой знак на противоположный без каких-либо явных причин. Так, по наблюдениям академика О.Н. Трубачева, слова дубина и орясина раньше характеризовали человека с положительной стороны.

Коннотация капризна и непредсказуема. У содержательно равноценных слов оценка может быть различной. Ср.: осел – ишак, тесть – теща, отчим – мачеха, свинья – боров, коза – козел, собачьи глаза – собака на сене и т. д. Коннотация зависит от звукового облика слова. Фонетически мотивированные слова («слова, звучание которых соответствует их значению») обладают ярко выраженным коннотативным значением по сравнению со словами, звучание которых не соответствует их значению [Левицкий 1994: 30].

Помимо коннотации языковой, которую в той или иной степени чувствуют носители языка, есть коннотация индивидуальная, личная. Её чувствовал один из персонажей романа Ф.М. Достоевского «Бесы»: «Он, например, чрезвычайно любил своё положение «гонимого» и, так сказать, «ссыльного». В этих обоих словечках есть своего рода классический блеск, соблазнивший его раз навсегда, возвышая его потом постепенно в собственном мнении…» [Достоевский 1982: 5–6]. Вот свидетельство писателя Ю.М. Нагибина: «Недаром же слово 'кривичи' с детства пробуждало во мне ощущение опрятности, образ белых одежд, кленовых свежих лаптей, много мёда и лебедей в синем небе» [Нагибин 1996: 168].