Александр Пеньковский - Очерки по русской семантике

Но всегда ли необходимы однозначные ответы? Всегда ли нужно избавляться от неопределенности? – Разумеется, не всегда. Избавляться нужно от дурной неопределенности, сохраняя полезную. А для этого необходимо противопоставить неопределенность определенности и найти языковые средства для выражения этого противопоставления. Они и были найдены. Для выражения определенности и неопределенности «объекта бережного отношения» были использованы наречия бережно и осторожно.

Везде, где объект бережного отношения не назван, а лишь подразумевается, везде, где таких объектов может быть несколько, и везде, где объект бережного отношения не привязан к форме вини-тельного падежа прямого дополнения при глаголе, установившаяся норма предписывает нам пользоваться наречием осторожно. Вот несколько показательных примеров:

«… .осторожно поворачивая лошадь, чтобы не топтать свои зеленя, он подъехал к работникам, рассевавшим клевер» (Л. Н. Толстой. Анна Каренина); «Мы увидели четырех всадников, осторожно объезжавших холм, на котором лежали сайгаки» (А. К. Толстой. Два дня в Киргизской степи); «Сперва бык покосился на траву, жадно раздувая ноздри. Но затем осторожно взял ее, касаясь шершавым языком руки Коноплева» (К. Станюкович. В плавании); «Ратмиров осторожно стряхнул пепел» (И. С. Тургенев. Дым, XIV); «Осторожно откинув армяк и разостлав солому, поставил он <���Герасим> молоко на кровать…» (И. С. Тургенев. Муму); «Старик сидел на корточках и торопливо, но осторожно, наподобие зайца (у бедняка не было ни одного зуба), жевал сухую и твердую горошину» (И. С. Тургенев. Контора) и др.

Характерное для осторожно безразличие к «объекту бережного отношения» позволяет ему вообще освободиться от связи с объектом, а это приводит к тому, что осторожно получает возможность характеризовать действия безобъектные , а также действия нецеленаправленного, неволевого характера, а значит и такие действия, субъектами которых могут быть и неодушевленные предметы. Так, на базе обобщенного, типового значения ‘так, чтобы не обеспокоить, не потревожить’, формируется комплексное значение ‘слабо, нерезко, негромко, тихо, мягко…’: «Осторожно мерцала на побледневшем небе серебряная утренняя звезда» (И. А. Бунин. Кукушка); «Начинал сыпать дождь, сначала осторожно, потом все шире и шире…» (И. А. Бунин. На даче); «Дверь из другой комнаты осторожно стукнула…» (И. С. Тургенев. Чертопханов и Недопюскин); «Топор осторожно стучал по сучьям» (И. С. Тургенев. Бирюк) и др. Таким образом, противопоставление наречий бережно и осторожно по признаку «выделенности – невыделенности объекта действия» дополняется их противопоставлением по признаку «отношение к одушевленности – неодушевленности субъекта».

С этим же связано противопоставление этих двух наречий по их отношению к оценке характеризуемого ими действия. Осторожно безразлично к тому, какими побуждениями вызывается действие и как оно оценивается. Бережно, напротив, всегда и во всех случаях несет в себе дополнительное значение положительной оценки действия и всех его участников. Ср.: «Профессор бережно взял ее руку и приложился к запястью» (Д. Краминов. На краю земли); «Она встала, протянула ему руку, он осторожно прикоснулся к теплым пальцам и легко вскочил с земли» (В. Ермолова. Мужские прогулки). И с другой стороны: «Осторожно, тая брезгливое чувство, он слегка пожал руку Неволину» (К. Станюкович. Дождался, IX); – Если в первом примере можно бережно заменить на осторожно, а во втором осторожно на бережно, то в третьем такая замена исключается.

Исходя из сказанного можно понять еще одно важное ограничение в использовании бережно в современном русском языке. Это ограничение проявляется в том, что – в соответствии с сложившейся нормой – «объект бережного отношения» должен быть отделен от субъекта действия и не может с ним совпадать. Иначе говоря , субъект действия нельзя представлять как объект собственного бережного отношения (бережного отношения к самому себе). Этим требованием исключается использование бережно при любых рефлексивных (и, в частности, возвратных) глаголах. Можно бережно усадить, уложить, укрыть кого-либо, но нельзя бережно сесть или усесться, лечь или улечься и т. п. Ср.: бережно / осторожно окунуть ребенка в воду – осторожно окунуться; бережно / осторожно поднять что-либо, кого-либо – осторожно подняться; бережно / осторожно раздеть больного – осторожно раздеться и т. д. А также: бережно / осторожно осмотреть кого-либо – осторожно осмотреть себя. Ср.: «Он осторожно ощупал себя и понял, что на сей раз уцелел» (Е. Соловьев. В тайге).

Эта же закономерность действует и в тех случаях, когда речь идет о предметах, являющихся неотторжимой принадлежностью субъекта действия: бережно / осторожно погладить по щеке кого-либо – осторожно погладить по щеке себя; бережно / осторожно поднять чью-либо ногу – осторожно поднять свою ногу. Ср.: «Откинув медвежью полость, он осторожно выпростал из саней свои озябшие ноги без калош» (Л. Толстой. Хаджи-Мурат, IX); «Пандалевский достал из кармана жилета золотые часы с эмалью и посмотрел на них, осторожно налегая розовой щекой на твёрдый и белый воротничок…» (И. С. Тургенев. Рудин, XI) и т. п. Ср. также яркое противопоставление осторожно и бережно в следующем примере: «Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо. Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло» (Л. Толстой. Война и мир, I, 1, XXV).

Чем же объясняется запрет на использование бережно в приведенных выше и подобных им контекстах? – Очевидно, что он исходит не от логики (как в случаях типа *бережно взорвать дом) и не от грамматики (как в случаях типа *бережно раздвинуть ветви барбариса), а от комплекса норм, сложившихся в сфере речевого этикета на основе центральной для этой сферы категории вежливости. Определяя и предписывая разнообразные формы выражения вежливости по отношению к собеседнику, эти нормы требуют предельной сдержанности в использовании таких форм в речевой области говорящего. В репертуаре форм вежливости (наряду с уменьшительными существительными, глаголом кушать и др.) должно занять свое место и наречие бережно, а также другие представители его словообразовательного гнезда. Постоянно желая своим друзьям и близким беречься и говоря им – Береги(-те) себя! , [99]мы только в ответ на особенно настойчивые пожелания такого рода и с вынужденной самоиронией можем ответить: – Хорошо, не волнуйтесь, я буду / постараюсь беречься. И все же – беречься, а не беречь себя! То же при инклюзивном «мы», когда говорящий имеет в виду прежде всего других и лишь в последнюю очередь себя: «Мы недостаточно бережемся. Надо быть осторожнее» (Б. Пастернак. Доктор Живаго, 1, V, 9), как и в тех случаях, когда говорящий отводит интенцию этого действия от себя и перекладывает ее на внешний – достаточно авторитетный (например, врачебный) источник: – Я должен / мне предписано беречься. Во всех же остальных ситуациях мы этот глагол по отношению к себе использовать не можем, не рискуя уронить себя в глазах окружающих.