Джеймс Эйтчесон - Верный меч

Я попытался улыбнуться в ответ, хотя, честно говоря, не чувствовал никакой радости.

-Быстрее! - Обер рявкнул на своих гребцов, потому что они снизили темп, пока мы с ним разговаривали. Он снова поднял барабан и начал бить в него, задавая нужный ритм. - Хватит спать, чертовы ублюдки. Быстрее!

Я посмотрел на Гилфорда, подошедшего ко мне и севшего рядом на какой-то мешок.

-Как себя чувствуют леди? - Спросил я его, поглядывая в сторону кормы, где Элис с дочерью стояли, глядя на текучие воды.

-Как и можно было ожидать, - сказал капеллан, его тон несколько смягчился, - молятся за безопасность виконта.

Он достал из-под плаща маленький хлебец и разломил его надвое - несколько сухих крошек упало на деревянный настил - затем предложил мне половину. Я с благодарностью принял ее и откусил, ощущая на зубах грубые примеси. Песчинка царапала десны, я языком передвинул ее вперед, чтобы вынуть и стряхнуть за борт.

-Как долго ты служишь ему? - Спросил я.

-Много лет, - Гилфорд наморщил лоб. - Тринадцать или четырнадцать, или даже больше, я давно потерял счет. С тех пор, как он впервые приехал из Нормандии.

-Хочешь сказать, что он жил в Англии до вторжения?

Конечно, я помнил, как Уэйс рассказывал об английской матери Мале, но я так же знал, что он дрался при Гастингсе, и потому решил, что лорд Гийом прибыл в Англию вместе с нами.

Гилфорд набил полный рот и жевал, кивая.

Меня весь день мучил один вопрос, сейчас было самое подходящее время, чтобы задать его. Я понизил голос:

-Что имел ввиду Эдгар, когда сказал, что Мале раньше был другом Гарольда Годвинсона? - Капеллан побледнел и оглянулся. - Так это правда? - Спросил я, нахмурившись. - Он знал узурпатора?

Мале был достаточно осторожен, чтобы хранить это втайне. Хотя и сейчас находилось люди и среди англичан и среди норманнов, которые с готовностью признавали, что были близки с человеком, укравшим корону. И, не смотря на это, они были в милости у короля.

-Да, знал его, - сказал Гилфорд серьезно. - Уже в то время, когда я поступил на службу к виконту, они хорошо знали друг друга. Они часто охотились вместе; я помню, однажды летом он даже сопровождал Гарольда в паломничество в Рим. - Он замолчал, лицо снова приняло обеспокоенное выражение. - Но их дружба подошла к концу три года назад. Много лет Мале ездил туда и обратно из Гравилля в свои английские поместья. Но когда король Эдуард умер, а Гарольд принял корону, он вернулся в Нормандию, чтобы присоединиться ко вторжению.

Я задавался вопросом, почему два таких близких друга так быстро стали врагами?

-Почему Мале отошел от Гарольда?

- Признаюсь, было много случаев, когда я не мог понять ход мыслей моего господина, - сказал капеллан. - И это один из них. Наверняка он был против захвата Гарольдом короны, потому что считал его поступок вероломным и беззаконным. Ведь все это произошло после того, как Гарольд поклялся быть верным вассалом герцога Гийома. Но еще раньше их дружба пошла на убыль. Я помню, они много раз встречались в те годы, и каждый раз я замечал рост разочарования или даже обиды в манерах моего господина. Я до сих пор не знаю, что же произошло между ними, что вызвало такую неприязнь.

-Ты поехал с ним, когда он вернулся?

-В Нормандию? - Спросил Гилфорд, словно мой вопрос был полным абсуродм, и меня поразил его тон. - Нет, я остался помогать в управлении его имениями на этой стороне моря.

-Значит, узурпатор не конфисковал их?

-Нет, - сказал капеллан. - Думаю, даже тогда Гарольд надеялся, что они смогут договориться, но для моего господина было слишком поздно. Казалось, в его голосе прозвучало сожаление. - Дружба была разрушена и не могла быть восстановлена.

Я молчал. Гарольд был обманщик, клятвопреступник и христопродавец; у него не было прав на трон Англии. Но даже тогда я не мог не думать: как трудно, должно быть, было Мале отвергнуть столько лет дружбы.

-Он хороший господин, - сказал Гилфорд, оглядываясь на корму, и мне показалось, что он вспоминает Эофервик, оставшийся далеко позади.

С носовой палубы донесся громкий стон; Эдо обхватил голову руками, все остальные смеялись.

Уэйс положил руки на груду камешков, лежавших в центре круга, и потащил их к себе.

-Лучше порадуйся, что мы играем не на серебро, - сказал он, сочувственно похлопав Эдо по плечу.

Женщины на мгновение повернули головы, а затем снова отвернулись к реке. Я немного поговорил с ними днем, заботясь, чтобы у них было достаточно плащей и одеял, чтобы не мерзнуть. Два раза я приносил им еду и вино, хотя они не казались голодными.

Я повернулся к Гилфорду.

-Мятежники не возьмут Эофервик, - сказал я.

Я пытался говорить уверенно, хотя в душе не чувствовал убежденности - не из-за армии под стенами города, а из-за горожан в его пределах. Я не сомневался в способностях Мале, но я не верил, что семисот человек достаточно, чтобы защитить город от внешних и внутренних врагов.

-Мятеж, это только начало, - ответил Гилфорд. - Даже если их и отгонят, летом к нам явятся датчане, и только Бог ведает, что будет потом.

-Если датчане вообще явятся, - заметил я.

-Они придут, - сказал священник.

Он встретился со мной взглядом, и я увидел, каким постаревшим он выглядит, какие у него усталые глаза. Это не была усталость долгого дня, казалось, она коренится у него глубоко в душе.

-Помолись со мной, Танкред, - сказал он.

Он опустился на колени на доски палубы, сложил ладони вместе и закрыл глаза. Я сделал то же самое, и когда он нараспев произнес первые слова Pater Noster, я присоединился к нему, произнося формулу, за многие годы ставшую частью меня самого: PaterNoster, quiesincaelis, sanctificeturnomentuum...

Пока слова молитвы текли с языка, мой ум блуждал, я начал думать о предстоящей поездке, о благополучной доставке женщин в Лондон и нашей следующей задаче. Что за письмо вез капеллан и почему именно в Уилтун?

- Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo. Amen. - Закончил я и открыл глаза.

Гилфорд вздохнул.

- Извини, - сказал он. - День у нас был долгий, и я нуждаюсь в отдыхе.

-Конечно, - ответил я.

Время для новых вопросов еще придет. Не было острой необходимости задавать их сейчас, впереди у нас было много дней путешествия.

-Я должен поговорить с леди Элис и Беатрис, прежде, чем спать, - сказал капеллан. - Я желаю тебе спокойной ночи.

-Спокойной ночи, отец.

Я смотрел, как он идет, не глядя на Уэйса, Эдо и прочих, чтобы присоединиться к женщинам на корме. Им нелегко было оставить мужа и отца на милость неизвестности, но у меня не было никакого желания нарушать их уединение. Мы постарались предоставить им свободное пространство, что на борту корабля, подобного этому, было задачей, почти невыполнимой. Правильнее, если с ними поговорит Гилфорд, он знал их лучше меня.