Джеймс Эйтчесон - Верный меч

Обер вернулся к рулю и сел. Я подошел к нему и положил руку на плечо, чтобы выразить сочувствие.

-Он был со мной с прошлого лета, - сказал капитан и сглотнул. - Сильный был парень. Старательный.

Я хотел бы сказать что-нибудь, но добавить было нечего. Я не мог ему помочь, но думал, что нам повезло потерять только одного человека; все могло сложиться гораздо хуже.

Обер поднялся, сбросив мою руку. Я смотрел, как леди Элис поспешно идет вдоль корабля, сопровождаемая дочерью и капелланом. Дамские юбки были подняты выше щиколоток, вызывая взгляды гребцов. На лице Беатрис явно читалось смущение, но она высоко держала голову и пыталась игнорировать их, при этом почти спотыкаясь о шпангоуты. Леди Элис не обращала на них никакого внимания; ее глаза были полон тревоги и гнева.

-Миледи, - сказал я. - Вы выглядите огорченной.

-Мы должны отправить известия моему мужу. - Ее платье отсырело, прядь седых волос выбилась из-под платка и упала на лицо. - Английский флот движется к Эофервику. Мы должны предупредить его.

-Мы не можем этого сделать, - сказал я. - Путь по реке для нас отрезан, и ни одно из сообщений, отправленных по суше, не достигнет города раньше англичан.

Она повернулась к капитану.

-А ты что скажешь?

-Он прав, - ответил Обер. - Конечно, враг гребет против течения, но, если они не будут останавливаться на ночь, то доберутся до города к рассвету. На лошадях и по хорошей дороге можно было бы попытаться, но не пешком через эти болота.

-Мы должны что-то сделать, - запротестовала она.

-Мы не можем сделать ничего, - повторил я с нарастающим раздражением. Почему эта женщина не понимает? - Я дал клятву вашему мужу - клятву защитить вас и вашу дочь. Именно это я и намерен сделать.

Ожидая поддержки, я посмотрел на Обера, он согласно кивнул.

-У нас нет выбора. Лучшее, что мы можем сделать, это добраться до Алхбарга как можно скорее.

-И оставить моего мужа в смертельной опасности? - В голосе леди Элис звучали слезы. Она сильно сжала руку дочери. - Как нам жить с такой тяжестью на сердце?

Мое терпение было на исходе. Все мы только чудом избежали опасности; я сам устал, как собака, и не имел сил отвечать на бессмысленные вопросы.

-Согласен, это тяжкая ноша, - резко сказал я, - но не только для вас, а для нас всех.

Гилфорд, стоявший позади дам, устремил на меня строгий взгляд. Леди Элис стояла неподвижно, глядя на меня, слезы переполняли ее глаза, она закусила губы и качала головой. Но я сказал не больше того, что должно было быть сказано.

-Миледи, - произнес капеллан, отводя глаза от меня, - лорд Гийом очень умный человек. Я уверен, что он добьется успеха и без нашей помощи. - Он сделал глубокий вдох. - Уже очень поздно, дорога до Лондона будет долгой. Мы должны попытаться поспать.

-Мудрая идея, - сказал я равнодушно. Это был длинный день. Если бы кто-то сейчас сказал мне, что только сегодня утром нортумбрийцы подошли к Эофервику, я бы не повел. - У нас впереди еще много дней пути. Лучше отдохнуть сейчас, когда у нас есть такая возможность.

И все же Элис смотрела на меня; она не двигалась, губы все еще дрожали. Наконец Гилфорд сказал:

-Миледи... - и она отвернулась, снова приподнимая свои юбки.

Беатрис подождала еще мгновение, ее потемневшие глаза, не мигая выдержали мой взгляд, затем она последовала за своей матерью.

-Ты был слишком груб, - сказал капеллан, когда они уже не могли нас услышать.

-Что бы ты хотел от меня услышать? - Спросил я. - Что все будет хорошо, и Мале будет жив-здоров? Я не могу этого знать, а они не поверили бы мне, даже если бы я повторил это десять раз.

-Они не привыкли к такому обращению, - ответил Обер. - Им нужно немного утешения.

-Даже если это утешение будет ложью?

Я не хотел их обидеть, но я не мог заставить себя сказать что-то, что будет по меньшей мере нечестным.

-По крайней мере, я ожидал, что ты сможешь быть хоть немного вежливее, - сказал Гилфорд. - Просто проявишь любезность.

Я посмотрел в сторону реки, качая головой.

-Танкред, - продолжал Гилфорд, и предупреждение звучало в его голосе. - Вспомни, что лорд Гийом сделал для тебя и о чем он тебя просил для своих женщин. Ты не обязан развлекать их своим обществом, но ты должен проявить уважение, которое они заслуживают.

-Я постараюсь, отец, - сказал я, больше для того, чтобы угодить ему, потому что все равно чувствовал себя правым.

-Это все, о чем я прошу, - сказал Гилфорд. - Сейчас я должен отдохнуть. Я желаю тебе спокойной ночи.

Он присоединился к обеим леди, помогая им расстелить одеяла и устроиться на ночлег.

Обер продолжал смотреть на меня, в его взгляде ясно читалось неодобрение, но я выслушал уже достаточно упреков и не собирался слушать их и дальше.

-Что? - Сказал я.

Он не стал отвечать, а вместо этого взял мешок, развязал его и начал раздавать лепешки гребцам, продвигаясь вдоль рядов к носу.

-Ешьте, - сказал он. - Ешьте и собирайтесь с силами, вам снова придется грести.

Гребцы издали дружный стон.

-Да! - Он повысил голос, чтобы перекричать их. - Враг может преследовать нас, а мы еще далеко до Алхбарга.

-Обер, - сказал один из них, самый старший, с сединой в бороде. - Мы гребем от самого Эофервика. Сегодня мы больше уже не можем.

С каменным лицом капитан повернулся к нему, он посмотрел из конца в конец судна, окинув взглядом всех мужчин.

-Чем дальше мы уйдем сегодня, тем меньше нам придется грести завтра, - сказал он. - И если на реке еще есть английские корабли, то лучше, если мы встретимся с ними под покровом темноты, когда их команды будут спать, а не при свете дня, когда они будут бодрые и злые. - Он снова пошел между гребцами. - Сегодня вы работали, как никогда. Все, о чем я прошу, это тридцать человек на веслах на несколько часов. Всю ночь будем грести по очереди. - Он дошел до конца ряда и достал последний хлеб. - А сейчас мы поедим.

Вскоре весла были снова опущены в воду, и барабан Обера начал отбивать ритм более медленно, чем раньше, но так же неуклонно. Гребцы быстро вошли в ритм, мы с Эдо, Филиппом и Радульфом присоединились к ним, а Уэйс и Годфруа воспользовались возможностью и завалились с спать с остальной частью команды на корме. Прошло немало времени с тех пор, когда я греб в последний раз, и я был удивлен, сколько сил нужно приложить, чтобы протянуть лопасть весла под водой и снова поднять его для нового гребка - таким тяжелым оно оказалось. Но, хотя поначалу моя спина и руки протестовали, боль скоро утихла, и я подчинился общему ритму. Все мысли о Мале и Эовервике покинули мою голову, больше ничего не имело значения, не существовало ничего, кроме меня самого, весла в моих руках и бесстрастного гула барабана.

*

На следующий день я проснулся на рассвете, когда первые проблески солнца над горизонтом превратили воду в мерцающее золото. Все весла были убраны внутрь, большинство гребцов лежали рядом со своими рундуками, свернувшись калачиком под одеялами. Но ветер поднимался, порывами налетая из-за кормы, и Обер на средней палубе скомандовал поднять и развернуть парус; его черные и желтые полосы выгнулись дугой, толкая нас вниз по реке.