Александр Каревин - Русь нерусская (Как рождалась «рiдна мова»)

Та же картина вырисовывалась при написании диктантов. «Всюду замечаем влияние русской грамоты. Ребенок или взрослый крестьянин всегда передают на письме родные слова привычным, русским правописанием». «Когда слово простое, такое, что для него хватает соответствующих русских букв, крестьяне пишут сразу, не задумываясь: дыня, косы, хмара и т. д. Не так бывает, когда слово, которое пишет крестьянин, нельзя русскими буквами целиком передать на письме: тогда крестьяне думают долго, много расспрашивают, повторяют слово и частенько пишут не то, что им надо писать». Иногда же крестьяне, столкнувшись с украинскими словами, просто заявляли: «Это слова уличные, мужицкие, их и писать незачем» {206} 206 Там же. .

«Украинское „и“ всегда сразу передают через „ы“… Иногда, под влиянием русского языка, пишут „и“ (= „і“), когда оно есть в соответствующем слове русском: книжка, пирог, три». «Наше „і“ всегда означают на письме через русское „и“». «Украинское „ї“, как правило, обозначают сразу, не думая долго, через русское „и“… Слово „її“ кое-кто писал иі, іі, ии, кое-кто отказывался писать…» «Наше „є“, как правило, также не сомневаясь отображали в письме через русское „е“» {207} 207 Там же. С. 512. . «Украинское „ґ“ в письме отображали, как правило, буквой „г“. Чтобы написать слово с „ґ“, всегда долго думают, проговаривают себе это слово, смеются, крутят головой и частенько отказываются его написать. Слово „ґанок“ писали всегда „ганок“, один раз „канок“» {208} 208 Там же. С. 513. .

В общем, исследования И. И. Огиенко полностью подтверждали мнение И. С. Нечуя-Левицкого, хотя сам исследователь об этом не заявлял. Да и не мог заявить — его статья была опубликована в журнале, редактируемом М. С. Грушевским. Поэтому Огиенко ограничился лишь осторожным признанием, что украинское правописание нуждается в улучшении, и выражал казавшуюся тогда несбыточной надежду, что настанет время, когда будет возможность внедрять украинский язык в голову мужика через школу (как в Галиции). «Тогда и книжка на нашем языке будет ему родной и крестьянин не будет пугаться нашего правописания» {209} 209 Там же. С. 510. .

Сходную позицию занял Дмитрий Дорошенко. Откликаясь на печатные выступления Нечуя-Левицкого, он замечал: «Мы согласны с уважаемым автором, что вообще наш литературный язык еще очень неразвит и что язык, которым пишут в основном молодые украинские писатели из Галиции, а за ними и наши, таки действительно плохой, но нам кажется, что Левицкий не с того конца заходит, с какого бы следовало» {210} 210 Жученко М. (Дорошенко Д.) Про українську літературну мову // Матеріали з історії національної журналістики Східної України початку XX століття. К., 2001. С. 225. . Дорошенко признавал, что «когда рождалась новая украинская пресса, то, по правде говоря, мало кто обращал внимание на то, „каким языком писать“, потому что считали, что народ массами бросится к своему печатному слову и что наши газеты будут выходить в десятках тысяч экземпляров. В этом довелось разочароваться, как и во многом другом» {211} 211 Там же. С. 230. . Видный украинофил подчеркивал, что созданный в Галиции язык испытал на себе «очень сильное влияние языка польского и немецкого» {212} 212 Там же. С. 228. . Поэтому, считал Дорошенко, можно было предугадать, что этот язык «не очень-то будет пригоден для широких масс украинского народа в России» {213} 213 Там же. С. 229. .

«Проф. Грушевский думает, что этим языком совсем хорошо можно удовлетвориться, и потому считает, что „игнорировать этот культурный язык, созданный такими тяжкими трудами нескольких поколений, отбросить его, спуститься вновь на дно и пробывать независимо от "галицкого" языка создавать новый культурный язык из народных украинских говоров приднепровских или левобережных, как некоторые хотят теперь,— это был бы поступок страшно вредный, ошибочный, опасный для всего нашего национального развития“. С мнением уважаемого нашего ученого можно было бы совсем согласиться, если бы не одно обстоятельство, что очень уменьшает силу его доказательств: с украинской книгой и газетой приходится обращаться не только к небольшому обществу „сознательных украинцев“, которые все равно будут читать, каким бы языком и каким бы правописанием не печатать наши издания; будут читать кривясь, ругаясь, но будут читать, как читали перед тем книги и газеты, напечатанные в Галиции. Дело в том, что приходится обращаться к широким массам интеллигенции и простого народа на Украине. Давая им украинскую газету, говорим: „Читайте, это ваше родное, это для вас понятное, это не такое, как все то, что вы до сих пор по-чужому читали!“ И что же выйдет, если тот, к кому вы обращаетесь, скажет: „Нет, это не по нашему; правда, оно похоже на наше, но много что тут разобрать нельзя“. Проф. Грушевский говорит, что нужно учиться украинскому языку, потому что „все учатся своему родному языку“. Разумеется, надо учиться, чтобы владеть хорошо языком письменно и усно. Однако же язык должен быть таким, чтобы его понять можно было без специальной подготовки, чтоб, не считая тех чужих ученых слов, которые не понятны каждому неученому человеку в каждом языке, можно было разобрать смысл» {214} 214 Там же. С. 232—233. .

Дорошенко призывал учитывать разницу между положением украинского языка в Галиции и в российской Украине. В Галиции распространение этого языка поддерживает правительство. В российской Украине — не поддерживает. «У них (галичан.— Авт. ) действительно можно издать декрет и будут слушаться, как когда-то было с правописанием. А у нас?» {215} 215 Там же. С. 233. «Если дать теперь нашему крестьянину такую книгу, которая написана хоть украинским языком, но крутым, с галицкими словами и формами, то он ее не разберет или еще скажет, что уж московскую книжку ему легче понять, чем такую украинскую. Что же тогда нам делать?» {216} 216 Там же. С. 234. Выход Дорошенко видел в том, чтобы не спешить с «очищением» украинского языка от «русизмов» (это можно будет сделать потом). Пока же следует постепенно «приучить народ к своему родному слову» {217} 217 Там же. . Соглашаясь по сути с Нечуем-Левицким, он вместе с тем считал, что классик украинской литературы выступил слишком резко по форме, «очень остро и язвительно». И «эта едкая насмешка уважаемого писателя над своими же братьями-писателями украинскими принесла большую радость нашим врагам» {218} 218 Там же. С. 237. .

Поучаствовал в дискуссии и И. М. Стешенко, будущий министр просвещения в правительстве Центральной Рады. Он безоговорочно вступился за новый язык. По мнению Стешенко, «национально сознательные» галичане просто вынуждены были взяться за создание нового литературного языка, поскольку украинцы российской части Украины этим заниматься не хотели. Коренных жителей Центральной и Восточной Украины, «даже сознательных патриотов», вполне устраивал русский язык. Для них в сочинении особого украинского языка «не было нужды, потому что для него не было аудитории». Интеллигенция «обрусела», народу вполне хватало небольшого словарного запаса малорусского наречия. «И вот галицкие литераторы берутся за это важное дело. Создается язык для институций, школы, наук, журналов. Берется материал и с немецкого, и с польского, и с латинского языка, куются и по народному образцу слова, и все вместе дает желаемое — язык высшего порядка. И, негде правды деть, много в этом языке нежелательного, но что было делать?» {219} 219 Стешенко І. Про українську літературну мову. К., 1912. С. 15.