Майя Тугушева - Под знаком четырёх

««Питер Латыш» — отнюдь не шедевр, и тем не менее им отмечен новый рубеж в моей жизни», — скажет в своих воспоминаниях, опубликованных под заглавием «Я диктую», постаревший Жорж Сименон. И еще он будет утверждать, что «нет ничего легче, чем написать детективный роман»: «Прежде всего необходим хотя бы один труп. Затем необходим инспектор или комиссар полиции, который ведет расследование, и наконец, необходимы подозреваемые, которых автор ради финального сюрприза более или менее удачно замаскировал. Инспектор или комиссар как бы играет роль перил на крутой лестнице. Читатель идет следом за ним. Вместе с ним подозревает, порой делит с ним опасности. И вот на последних страницах раскрывается правда».

Да, старая, сотни раз до Сименона испробованная формула. Но Сименон внес кое-что свое, и раньше других это заметил издатель Фейар, которому Сименон вручил сразу четыре повествования о Мегрэ. Кроме «Питера Латыша», тут были: «Господин Галле скончался», «Повесившийся на дверях церкви Сен-Фольен» и «Коновод с баржи «Провидение»».

Фейар прочитал все четыре. А затем события развивались следующим образом, — рассказывает нам Сименон:

«— Что вы… настрочили? — спросил он. — Ваши романы не похожи на настоящий детектив. Детективный роман развивается, как шахматная партия: читатель должен располагать всеми данными. Ничего похожего у вас нет. Да и комиссар ваш отнюдь не совершенство — не молод, не обаятелен. Жертвы и убийцы не вызывают симпатии. Кончается все печально. Любви нет. Свадеб тоже. Интересно, как вы надеетесь увлечь всем этим публику?»

Я протянул руку за рукописями, но… Фейар отвел ее.

— Что поделаешь! Вероятно, мы потеряем кучу денег, но я рискну и сделаю опыт. Присылайте еще шесть таких же романов. Когда у нас будет запас, мы начнем печатать по одному в месяц».

Сименон прислал еще восемь — так, чтобы уж хватило на год, и надо ли говорить, что решившийся рискнуть Фейар не прогадал? И не только он, — через несколько месяцев первые романы о детективных подвигах Мегрэ были переведены на несколько языков.

В 1931 году кинорежиссер Жан Ренуар, сын великого художника, экранизировал роман «Мегрэ на распутье», а другой сын Ренуара, Пьер, сыграл Мегрэ — на взгляд Сименона, неудачно, и прежде всего потому, что был «непохож». Ну, в этом Сименон тоже был виноват, ведь нигде, ни в ранних, ни в поздних романах о Мегрэ, мы не найдем его портрета. Нам даже неизвестен цвет его глаз, хотя мы знаем, что взгляд у него бывает и тяжелый, и грозный. Так что, создателю памятника Мегрэ, который был воздвигнут в 1966 году в Делфзейле, пришлось призвать на помощь воображение. И наверное, поэтому французы склонны отождествлять Мегрэ с Жаном Габеном, а мы — воспринимать его скорее в облике Бориса Тенина. Ну, а вообще-то Мегрэ высокого роста, широкоплеч, плотного сложения. Носит котелок и старомодное пальто с бархатным воротником. Во рту неизменно трубка, которую он имеет обыкновение выколачивать о каблук, иногда прямо на ковер, например, в доме двух богатых злодеек, незаконно получавших пенсию за давно умершего мужа и отца.

План романа «Президент» на «желтом конверте». Из фонда рукописей Ж. Сименона, хранящихся в университете г. Льеж

Мегрэ — большой любитель поесть и частенько заглядывает в бистро или кафе, где съедает нешуточные завтраки — бифштекс, да ломоть бараньего бока, да три порции жареного картофеля, да три кружки пива, — и все за один присест. Аппетит у него фламандский (он, по-видимому, как и Сименон, все-таки бельгиец). Да и пьет немало: может начать день со стопочки рома, пообедать — с двумя стаканами бордо, да потом запить таблетку от головной боли домашней сливянкой, да еще под вечер освежиться рюмочкой коньяку — и никогда при этом он не пьянеет и не теряет ясности ума.

Как все, окончив работу, Мегрэ мечтает поскорее вернуться домой. В маленькой уютной квартире на бульваре Ришар Ленуар смиренная, немногословная мадам Мегрэ уже накрыла стол к обеду: сегодня у них мясное рагу с красным перцем. И работает Мегрэ прилежно, как полагается всякому добросовестному чиновнику. Только дело у него не обычное, почему нередко ему приходится не обедать и не ужинать. Мегрэ умный, находчивый, ловкий, неутомимый охотник за дичью в джунглях преступного мира. Ему под силу прояснить самую запутанную криминальную тайну. Но есть у него при этом одно отличительное свойство. В противоположность следователю Комельо он не любит делить людей на хороших и плохих. Он считает, что все люди нуждаются в жалости.

В Мегрэ Сименон воплотил черты некогда самого любимого человека: «Я бессознательно наделял его характерными чертами своего отца», — например, глубокой любовью к единственной женщине, собственной жене. Комиссар полиции любит мадам Мегрэ преданно и неизменно, хотя беззастенчиво ею помыкает и держится суховато, все больше молчит, а бывает, и прервет на полуслове. Больше всего он ценит в своей жене простодушие, которое она с юных лет сохранила в неприкосновенности.

Спустя многие годы после детективного дебюта Сименон напишет «Записки Мегрэ» (1960), и мы узнаем, в частности, как Мегрэ влюбился и женился, причем сцена его знакомства с эльзасской девушкой Луизой неожиданно напоминает встречу Обломова и Ольги Ильинской, ту, за чаем в доме ее тетки, когда Обломов от смущения захватил «кучу сухарей, бисквитов и кренделей» и Ольга с лукавством наблюдает его неловкие усилия справиться с несметным их количеством. Так вот, с Жюлем Мегрэ и Луизой происходит то же самое: в доме тетки Луизы Мегрэ от смущения безостановочно пожирает птифуры, шокируя общество, а Луиза сочувственно смотрит на него из своего уголка в гостиной. Одним словом, Мегрэ влюбляется, женится и обретает верного друга. Хочется даже сказать «Уотсона в юбке», тем более, что и мадам Мегрэ иногда наивным вопросом нет-нет да и натолкнет мужа на какую-нибудь удачную мысль. Но все-таки, если говорить об «Уотсоне», то это скорее сам Сименон. Он держится того же мнения. Вот что рассказывает его биограф Фонтон Бреслер. Речь зашла о том, кого из мастеров детектива писатель читал:

Сименон: Рассказы о Шерлоке Холмсе. Я прочел многие из них в молодости. С тех пор не приходилось. А других я не читал, не хотел, чтобы они на меня повлияли.

Бреслер: Вы никогда ничего не читали о другом бельгийце, Эркюле Пуаро?

Сименон: Нет.

Бреслер: Это интересно. Но Шерлок Холмс, которого вы знаете, был сыщиком с совершенно другим методом.