Виталий Костомаров - Язык текущего момента. Понятие правильности

Разнообразие основ, вовлекаемых в производство новых слов, поражает: наличка (наличные деньги), двусторонка («Встреча Лаврова с его китайским коллегой продолжалась в два раза дольше, чем другие двусторонки» (РГ. 2013. 2 июля)), психушка, многоэтажка, встречка, нетленка (нетленные шедевры), расчленёнка («Убийство с расчленёнкой » – заголовок статьи о расчленённом трупе (РГ. 2013. 25 июня)). Ещё недавно были бы непонятными фразы: « Мигалкам запретили выезжать на встречку » (РГ. 2007. 3 нояб.); «Самое порочное в жизни и творчестве – это объясняловка » (Итоги. 2013. 23 июля). А. Маршал ностальгически поёт: «Боевой камуфляж на парадку сменю».

Как видно, нет такой части речи, которая не сочеталась бы с – ка . Венец любви к этому суффиксу в заголовке « Платёжку — в мусорку !» (РГ. 2013. 9 дек.).

Исторически от глагольных основ образовывались то разговорные слова на – ка , то их книжные параллели. Первые процветают в периоды скромности и опрощения, а вторые – в годы мудрого вокнижения: стройка – строительство, построение; вёрстка – верстание; готовка – приготовление; прибавка – прибавление; глажка – глажение; читка – чтение (кстати, бессмыслен призыв радиопередачи для книголюбов: читай, а не чти . Ведь вторая форма от глагола чтить / почтить ).

Вопреки стилистико-семантической дифференциации слова с суффиксом – ка и книжные слова на – ние, – тье конкурируют с попеременным успехом более трёх веков ( диагнозирование – диагностика; обкатывание, обкат – обкатка ). На нынешний день победа отнюдь не за иномодельными аналогами: разморозка, прослушка («Арест по подозрению в незаконной прослушке телефонов сотрудников ГУВД Москвы» (РГ. 2007. 7 дек.)), озвучка заменяют размораживание, подслушивание, дубляж . В то же время возникает омонимия самих слов на – ка: наружка , например, обозначает не только слежку за передвижением подозреваемого, но и уличную рекламу (« Наружку вычислили» – заглавие статьи о заказчиках щитов на растяжках (РГ. 2008. 6 марта)).

Хотя есть некоторые исключения (в моём детстве остановившиеся часы носили чинить , стёртые ботинки отдавали в починку , теперь часы отдают в ремонт , а обувь носят ремонтировать , слова на – ка становятся воистину универсальными. Плёнку сдавали в проявление , теперь в проявку , если, конечно, не совсем перешли на цифровые фотокамеры и ходят в салоны распечатки . Студенты пропускали лекции по зарубежной литературе, теперь – по зарубежке , лектор же гордится тем, что его доклад поставлен на пленарке , а не на секции конгресса. Даже истинные учёные мечтают не о Нобелевской премии, а о Нобелевке . Популярный автор откровенничает: «Надоело писать рассказы, однако сейчас как раз планирую вернуться к художке » (Русский мир. 2008. № 11. С. 15); «Взлёт без отключки » (заголовок статьи об автономном энергоснабжении аэропорта на случай отключения сетевого (РГ. 2011. 21 янв.)). Извинительные кавычки в отдельных примерах вряд ли чего стоят на общем фоне.

«Толковый словарь русского языка начала XXI века» под редакцией Г.Н. Скляревской хорошо отразил рассматриваемое явление: афганка (камуфляжная форма солдата для пустыни); аэробика; барсетка; безналичка; биодобавка; встречка; дискотека (танцы); жвачка (жевательная резинка), ипотека, лайка, ментовка, накрутка, наличка, обналичка и обналичивание, перезагрузка, разборка, раскрутка, социалка, стрелка (встреча), тусовка, утечка, фишка, флешка . Их незаконченная нормализация – всего лишь издержка времени, а пока недоступная кодификация – свидетельство стремительного роста этой словообразовательной модели.

Многие, полагая стремление к экономности, материальной краткости чуть ни ведущим (и желательным!) принципом языкового развития, одобряют сокращение до одного слова сочетаний Поклонная гора, Манежная площадь, Варшавское шоссе и Каширское шоссе : «На Поклонке , так её любя [?! – В.К. ] называют горожане, всегда многолюдно» (газета «Дорогомилово». 2007. Август. № 7); «Дело о беспорядках на Манежке » (РГ. 2012. 30 окт.); «Пропускная способность Варшавки и Каширки вырастет» (РГ. 2012. 3 окт.).

Причина, скорее, всё-таки в особой экспрессии этого книжного, но в то же время и некнижного суффикса. Экспрессия универсализует его и, позволяя вовлекать всё новые производящие основы, добавляет тем самым системности словарю несмотря на безоглядное расширение семантики производных.

Русский словарь, легко воспринимающий новшества, в том числе иноязычные, органически связан с развитым словообразованием, призванным мирить его с требованиями флективной морфологии. Уместно вспомнить суффиксы – изм и – ист , теряющие в последние годы свою начальную политико-теоретическую суперпродуктивность. Можно говорить о недавнем освоении суффиксов – гейт, – голик (вспомним уотергейт, шопоголик и от русских корней кремлегейт, трудоголик ) и ещё суффикса – инг ( банкинг, тренинг, шопинг, допинг, паркинг, пилинг ).

Тем более приятно видеть внутри системы роль и собственно русских формантов, в частности слов на – ка . Они, несомненно, способствуют системности в максимально привольной словарной подсистеме и снижают поставки слов, смущающих системообразующие грамматику и фонетику. Здесь очевидно и сближение книжной и некнижной разновидностей нашего языка.

Вообще же развитое словообразование служит своеобразной скрепой разных уровней системы и структуры русского языка. Как мостик, оно сближает строгую флективную грамматику с отпущенной на вольные хлеба лексикой, придавая ей определённый материальный порядок хотя бы закреплением однозначных производных.

Избыток суффиксов, образующих названия лиц (- ист, – тель, – ец , - ик, – ник, – щик, – овщик ), дисциплинируется, например, резким падением продуктивности суффикса – ист , невероятно высокой в советский период: марксист, коммунист, троцкист, уклонист, идеалист, морганист, вейсманист и прочие лица по принадлежности к тому, что обозначается словом на – изм . Любопытно, что слова ленинист, сталинист в общем обиходе появились недавно, а раньше ограничивались чисто русскими ленинец, сталинец, мичуринец .

Суффикс – тель сегодня всё меньше образует названия лиц, специализируясь на предметах, орудиях, веществах: стеклоочиститель, выпрямитель, освежитель, очиститель, опреснитель . Это можно как-то увязать с разгоревшейся в ХIX веке борьбой значений прилагательных производного от названия лица – тель + н + ый ( соблазнительный – «принадлежащий соблазнителю»). Татьяна подозревает Онегина в желании прославиться ловким соблазнителем, когда упрекает его в том, что её позор «…мог бы в обществе принесть вам соблазнительную честь». В настоящее время такие слова кажутся производными прямо от глагола с суффиксом – тельн-: соблазнительный — «который соблазняет».