Илья Кукулин - Машины зашумевшего времени

Наиболее изощренную версию «монтажа повторений» уже после Гриффита разработал Эзра Паунд. Как объяснял сам Паунд в письме 1927 года к отцу, главные темы его цикла «Cantos» могут быть описаны так: «живой человек сходит в мир Мёртвых»; «повторение в истории»; «магическое мгновение» или мгновение метаморфозы, прорыв из обыденности в «божественный или вечный мир» [195] Selected Letters of Ezra Pound // Ed. by D. D. Paige. New York: New Directions, 1971. P. 210 (пер. Я. Пробштейна). . Паунд не выстраивает отношений эквивалентности между разными моментами истории, как Гриффит или, позже, Лев Лунц, Михаил Светлов или Михаил Булгаков (см. далее о «рифмующем монтаже»). В его «Cantos» все моменты истории индивидуальны, но Паунд настаивает, что в истории возвращаются одни и те же сюжеты, одни и те же проблемы. Он воспринимал историю как полный разрывами грандиозный коллаж поступков, текстов и изображений — но связанный общими лейтмотивами.

Наконец, в ходе глобализации в Европе вновь — после «шинуазри» XVII–XVIII веков [196] Иконников А. Детское Село: Китайский театр и китайщина. М.; Л.: ОГИЗ; Изогиз, 1931; Honour H. Chinoiserie: The Vision of Cathay. London: J. Murray, 1961. — усилился интерес к дальневосточным культурам. Отчасти причиной этого возрождения стали бурные события в регионе: начавшаяся в 1868 году в Японии реформация Мэйдзи, Русско-японская война 1904 года, Ихэтуаньское восстание в Китае (1898–1901), реформы и Синьхайская революция (1911) в этой стране [197] 18 мая 1913 г. В. И. Ленин опубликовал в «Правде» статью «Отсталая Европа и передовая Азия», в которой доказывал, что центр мировой истории сместился в страны Дальнего Востока — конкретно в Китай. «В Азии везде растет, ширится и крепнет могучее демократическое движение. Буржуазия там еще идет с народом против реакции» ( Ленин В. И. Полн. собр. соч.: В 55 т. 5‐е изд. Т. 23. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1973. С. 166–167, здесь цит. с. 167). Несмотря на широковещательные заявления о «всей Азии», приводимые Лениным примеры взяты только из новостей о Китае. Впрочем, лидер большевиков мог иметь в виду и так называемую Конституционную революцию, произошедшую в 1905–1911 гг. в Иране. .

Именно изучение дальневосточных культур дало импульс разработке эстетики монтажа у Э. Паунда. В 1913 году к жившему в Англии Паунду обратилась Мэри Феноллоза — вдова умершего за пять лет до того выдающегося американского историка китайского и японского искусства Эрнеста Франсиско Феноллозы (1853–1908). Феноллоза много лет жил в Японии, принял буддизм (под именем Тейсин), был одним из активных участников вестернизаторской реформации Мэйдзи в этой стране, помогал разрабатывать закон об охране памятников старины, изучал китайскую иероглифическую систему письма, японский театр Но, поэзию двух стран, преподавал в Токийском университете и был награжден главными японскими орденами — Восходящего солнца и Священных сокровищ [198] Очевидно, что такая жизненная история полностью противоречит всему, что говорит о западном ориентализме Эдвард Саид. . Мэри Феноллоза попросила Паунда помочь в разборе и публикации бумаг ее покойного мужа. Паунд действительно доработал и опубликовал ряд рукописей Феноллозы, в частности книгу о театре Но [199] Fenollosa E., Pound E. ‘Noh’. Or, Accomplishment. A Study of Classical Stage of Japan. London: Macmillan and Co., 1916. , разобрал подготовленные ученым подстрочники китайских и японских стихотворений. Поэт увлекся идеей Феноллозы об отличии китайского поэтического мышления, использующего иероглифы, от европейского, основанного на алфавитном письме; на Паунда оказала влияние и убежденность Феноллозы в ценности произведений традиционного китайского и японского искусства [200] О влиянии Феноллозы на Паунда см.: Kennedy G. A. Fenollosa, Pound and the Chinese Character // Yale Literary Magazine. 1958. Vol. 126. No. 5. (December). P. 24–36; Stock N. The Life of Ezra Pound (1970). Abingdon, Oxon: Routledge, 2011. P. 148–175. .

Статью Феноллозы «Китайские письменные знаки как поэтическое средство» Паунд не только подготовил к печати, но и включил — с указанием имени автора — в книгу своих эссе о новейшей поэзии и художественных манифестов «Наущения» («Instigations») [201] Pound E. Instigations. Together with an essay on the Chinese written character by Ernest Fenollosa. New York: Boni and Liveright, 1920. Материалы, связанные с отношением Паунда к идеям Феноллозы и подготовкой этого эссе к печати, см.: Fenollosa E., Pound E. The Chinese Written Character as a Medium for Poetry. A Critical Edition / Ed. by H. Saussy, J. Stalling, and L. Klein. New York: Fordham University Press, 2008. . В этой статье Феноллоза, в частности, интерпретировал китайские иероглифы как «стенограммы» или «словесные идеи» конкретных человеческих действий, которые на письме оказываются совмещены друг с другом в одном ряду.

Переводя китайскую классическую поэзию на английский и изучая японскую эстетику, Паунд обратил внимание на то, что в китайской и японской поэзии образы автономны и находятся друг с другом в отношениях не логической, а сложной ассоциативной связи [202] См. об этом: Kennedy G. A. Op. cit. В русской исследовательской литературе об этом аспекте творчества Паунда первым написал В. В. Малявин: Малявин В. В. Китайские импровизации Паунда // Восток — Запад. Исследования. Переводы. Публикации. [Вып. 1] М.: ГРВЛ, 1982. С. 246–276. . Эта идея совпала с тенденцией собственного поэтического развития Паунда: чуть раньше встречи с Мэри Феноллозой Паунд пришел к стилистике вортицизма, предполагавшей сопоставление контрастных и в то же время ассоциативно связанных образов, цитат, фрагментов — без комментариев и объяснений. Еще в 1912 году Паунд написал стихотворение «На станции метро», состоящее всего из двух строк и организованное по принципу японского хайку:

Это стихотворение, несмотря на скромные размеры, в английской литературе настолько известно, что в англоязычной части «Википедии» ему посвящена отдельная статья. По сути, оно представляет собой произведение-манифест, демонстрирующий возникновение нового смысла из соположения образов.

Из стихотворения «На станции метро» и сопутствующего контекста можно заключить, что осмысление особенностей японской и китайской эстетики как «протомонтажных» стало возможным именно благодаря изменению восприятия мира, которое произошло в Европе и Северной Америке, особенно в больших городах, на рубеже XIX–XX веков.

Чуть позже, чем Эзра Паунд, — в 1920 году — за изучение японского языка и культуры взялся молодой Сергей Эйзенштейн [203] Иванов Вяч. Вс. Эйзенштейн и культуры Японии и Китая // Восток — Запад. Исследования. Переводы. Публикации. [Вып. 3.] М.: ГРВЛ, 1988. С. 279–290. , который в то время хотел стать военным переводчиком, но вскоре изменил свое решение и стал театральным режиссером. «Именно этот [японский] „необычайный“ ход мышления помог мне в дальнейшем разобраться в природе монтажа…» [204] Эйзенштейн С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М.: Искусство, 1964. С. 99. — писал он позже и постоянно приводил примеры из японской культуры в своих теоретических работах. «Паунд и Эйзенштейн сходятся во многих пунктах», — замечает Ш. Макдональд [205] Macdonald S. Montage as Chinese: Modernism, the Avant-garde, and the Strange Appropriation of China. P. 164. .