Виктория Балашова - Загадочный Шекспир

Второстепенная линия, касающаяся дочери тюремщика и отсутствовавшая у Чосера, вообще оказывается не до конца продуманной. Роль ее жениха прописана слабо, а девушка не вызывает у зрителя никаких эмоций. Сравнение с Офелией напрашивается, но безымянная дочь тюремщика однозначно проигрывает знаменитой предшественнице. Фактически слабыми оказываются все герои пьесы, кроме, пожалуй, Тезея и его жены. Ни один из братьев не вызывает однозначной симпатии, Эмилия безвольно соглашается выйти замуж то за одного, то за другого. Недостатки и характерные особенности пьес Флетчера, не позволившие его произведениям вкусить посмертной славы Шекспира, ярко проявляются в «Двух знатных родичах».

Конфликт, заявленный в пьесе, не близок зрителю всех времен. Он не развивается, топчется на месте в угоду вращающимся вокруг одного и того же разговорам. Даже в первых пьесах Шекспир задает конфликт, понятный зрителю любой эпохи. В «Бесплодных усилиях любви» он показывает мужчин, нарушивших данный самим себе обет и поплатившихся за это отказом дам выйти за них замуж, пока они не выполнят обещанного. Роль дурака играет испанский дворянин, а шутами показаны, как обычно, слуги. Сама по себе пьеса не изобилует афоризмами и глубиной, которой наполнен, например, «Гамлет», но действие не стопорится на одном месте, характеры героев интересны (особенно женские) и показаны в развитии.

Почему же произведение, столь сильно отличающееся от написанного Шекспиром, была напечатана в кварто 1634 года под его именем? Причин может быть несколько. Во-первых, издатель тогда не нес никакой ответственности за информацию, размещенную на обложке (да и под ней тоже). Использование имен двух известных драматургов привлекало внимание читателя, побуждая купить книгу. Во-вторых, данные о том, кто точно написал пьесу, могли не сохраниться в принципе: к тому моменту оба драматурга умерли и не имели возможности как-то оспорить или согласиться с поставленными на обложку фамилиями. В-третьих, издатель мог искренне считать пьесу совместным творчеством Флетчера и Шекспира, так как знал, в каком театре она шла и кто обычно для него писал пьесы. Кроме того, Шекспир, знакомый с творчеством Чосера и использовавший чосеровские сюжеты, мог планировать написание подобной пьесы, а Флетчер имел возможность использовать наброски Шекспира, причем не исключено, что с позволения последнего.

Однозначный вывод сделать сложно. У читателя есть прекрасная возможность самостоятельно попробовать рассудить биографов: стоит только прочесть знаменитые пьесы Шекспира, а затем сравнить со спорными «Родичами». Кроме того, имеет смысл проанализировать пьесу, авторство которой не оспаривают, а именно «Генриха VIII». Если Шекспир и Флетчер писали вместе оба произведения, то делали это в один и тот же промежуток времени – в течение 1613 года. Должны найтись элементы, их связующие, похожие.

По большому счету, Флетчеру не обязательно было писать в соавторстве: отдельные пьесы он создал самостоятельно. В 1613 году у него оставался шанс написать пьесу вместе с Бомонтом или с новым соавтором, которым часто называют Мессинджера.

«Он (Флетчер), Бомонт и Шекспир в своем метре очень походят один на другого. И как ни восхищался Мессинджер Шекспиром – что мы видим из всех его произведений, – он усвоил себе манеру Бомонта изображать тиранов и страстные характеры, самым ярким примером которых является Тезей в «Двух знатных родичах». Поэты младшего, чем Шекспир, поколения умышленно предпочитали полагаться больше на изысканный вымысел фабулы, чем на трудный и опасный путь тонкой обрисовки характеров. Сознание этой важной особенности постепенно проникло в шекспирологию, и теперь уже мало кто решается защищать участие Шекспира в создании «Двух знатных родичей» [103].

Принимая «Генриха VIII» за последнюю пьесу Шекспира, было бы странно не взглянуть на ее сюжет. Считается, что в ней драматург признается в любви к королеве Елизавете, чье рождение в финале знаменует новый этап в истории Англии и, безусловно, трактуется как счастливый конец последней исторической хроники великого драматурга. Пьеса осталась в анналах истории и из-за спектакля, вызвавшего пожар в «Глобусе», который полностью уничтожил здание театра.

Следуя традиции, сюжет пьесы отчасти заимствован из хроник Рафаэля Холиншеда. Правда, сам Холиншед описал события только до 1525 года, а история с 1525 по 1601 годы написана Джоном Хукером. Но в целом работа стала известна как «Хроники Холиншеда». По поводу даты написания пьесы, естественно, ведутся споры, как и по всем произведениям, опубликованным после смерти Шекспира. Из-за пожара в театре печально известной стала дата постановки, но некоторые исследователи творчества драматурга считают, что написал он «Генриха» гораздо ранее, еще при жизни Елизаветы. Ранняя дата входит в неминуемое противоречие с теорией соавторства: если Шекспир написал пьесу раньше, то, значит, Флетчер его соавтором не был.

Сначала можно посмотреть на сюжет пьесы. Интересно, что описываемые в ней события некоторые люди помнили не понаслышке. Образ Генриха VIII – «Синей Бороды» – короля, у которого умирает жена за женой, причем некоторых он безжалостно отправляет на плаху сам, жив был в памяти людей. Король, перевернувший ради женитьбы на фрейлине своей жены все устои английского общества с ног на голову, пользовался дурной репутацией, и слава о нем шла отнюдь не самая добрая. Сразу в прологе Шекспир прекрасно обозначает акценты, точнее об эпохе Генриха не скажешь:

Последняя фраза словно отсылает зрителя к финалу – несмотря на всю жестокость произошедшего, свадьба с Анной Болейн (у Шекспира «Буллен») дала Англии великую правительницу, Елизавету. Однако же стала бы королева и ее цензоры приветствовать пьесу, в которой самое начало достаточно неоднозначно трактует фигуру Генриха и его поступок (в данном случае лишь развод с Екатериной Арагонской; в пьесе не говорится о казни Анны Болейн)? Сомнительно. Но посмотрим, как события развиваются дальше…

В первом акте пышно расписывается встреча двух королей, английского и французского, во Франции. Несмотря на все дифирамбы, касавшиеся организации великолепного действа, беседующие не очень жалуют того, кто непосредственно руководил постановкой праздника, а именно кардинала Вулси.