Александр Етоев - Территория книгоедства

Был выдуман ящик из гнутого стекла, или походная каюта, снабженная дверью, с кольцами, на колесах, со своим обывателем внутри; она ставилась на поезд или пароход, и в ней ее житель, не выходя из нее, совершал путешествие. <���…> Когда было решено строить не из случайной единицы кирпича, а с помощью населенной человеком клетки, то стали строить дома-остовы, чтобы обитатели сами заполняли пустые места подвижными стеклянными хижинами, могущими быть перенесенными из одного здания в другое. <���…> Каждый город страны, куда прибывал в своем стеклянном ящике владелец, обязан был дать на одном из домов-остовов место для передвижной ящикокомнаты (стеклохаты). И на цепях с визгом поднимался путешественник в оболочке.

Далее Хлебников дает индивидуальные образцы домов в городах будущего:

b) Дом-тополь. Состоял из узкой башни, сверху донизуобвитой кольцами из стеклянных кают. <���…> Стеклянныйплащ и темный остов придавали ему вид тополя.

c) Подводные дворцы; для говорилен строились подводные дворцы из стеклянных глыб, среди рыб, с видом наморе и подводным выходом на сушу…

m) Дом-поле; в нем полы служат опорой стеклянным покоям, лишенным внутренних стен, где в живописном беспорядке раскинуты стеклянные хижины, шалаши… особо запирающиеся вигвамы и чумы…

А вот описание неосуществленного шедевра революционного зодчества, памятника 3-му Коммунистическому Интернационалу, спроектированного Владимиром Татлиным по заданию Наркомпроса в 1917 году (привожу по книге С. Старкиной «Велимир Хлебников», М.: Молодая гвардия, 2007):

Башня будет представлять собой вращающуюся конструкцию нескольких уровней: нижний уровень – вращающийся куб. Он вращается со скоростью один оборот в год. Это огромное помещение, где будут располагаться органы законодательной власти, проходить заседания интернациональных съездов. Второй уровень – вращающаяся пирамида. Она вращается со скоростью один оборот в месяц, и в ней могут находиться исполнительные органы Интернационала. Наконец, верхний уровень – вращающийся цилиндр, который совершает один оборот в сутки. Там может помещаться пресса. И куб, и пирамида, и цилиндр будут выполнены из стекла, так что каждый гражданин сможет видеть все происходящее там.

Курсив в последней цитате мой.

Перескочим на пятьдесят лет вперед, в год от Рождества Христова 1957-й, когда впервые на журнальных страницах появилась «Туманность Андромеды» Ивана Антоновича Ефремова:

Огромное плоское стеклянное здание горело в отблесках кровавого солнца. Прямо под крышей находилось нечто вроде большого зала собраний. Там застыло в неподвижности множество существ, непохожих на землян, но, несомненно, людей…

Дар Ветер застал девушку-палеонтолога в оживленной беседе с загорелым юношей и вышел на кольцевую площадку, окаймлявшую стеклянную комнату…

Узкий пояс автоматических заводов на границе между земледельческой и лесной зонами ослепительно засверкал на солнце куполами из «лунного» стекла. Суровые формы колоссальных машин смутно виднелись сквозь стены хрустальных зданий…

И так далее, цитировать можно долго. Как видим, урок Чернышевского не пропал даром.

В романе Георгия Мартынова «Гость из бездны» тоже сплошь стеклохаты. В «Каллисто» и «Гианэе» не помню, их просто нет под рукой, но печень даю на съедение, не обошлось без стекла и там.

А вот отрывочек из книги «Полдень, XXII век» братьев Стругацких:

Дорога текла плавно, без толчков… в просветах между ветвями появлялись и исчезали большие стеклянные здания, светлые коттеджи, открытые веранды под блестящими пестрыми навесами.

Стекло, стекло и стекло. Главный элемент будущего – прозрачность. Символ прозрачности – стекло. Прозрачность – значит, открытость. «Нам нечего скрывать друг от друга». Это уже Замятин, его антиутопия «Мы».

Мы живем всегда на виду, вечно омываемые светом… К тому же это облегчает тяжкий и высокий труд Хранителей.

Главное устремление футуристов и примкнувших к ним отечественных фантастов – создание языка будущего. Языка в широком смысле этого слова. То есть языка моды, живописи, поэзии, музыки, общения, театра, архитектуры… Иначе говоря, языка жизни. Но – из материала, который имеется под рукой. Это поэтические попытки строить островки будущего сегодня. Не того будущего, которое действительно будет (мы не знаем, что произойдет завтра: комета ли опалит Землю, заморозит ли ее новый ледниковый период, или человечество само перебьет себя в очередной безумной войне), а искусственного, умом придуманного и представленного, как на подмостках сцены, перед обычно равнодушными зрителями. Будущего, в котором его создателям хочется жить. В этом смысле и первые советские коммунисты были футуристы по жизни – сломали старый подгнивший мир и попытались на груде мусора возвести новый. Кстати, литературные футуристы, Хлебников, Маяковский и их компания, это хорошо чувствовали и тянулись к большевизму, как к родине. Другое дело, что продлилось это недолго.

Действительно, что может быть веселее, чем спроектировать будущее на бумаге. И приужахнуться, как говорится в народных сказках, когда некто, обремененный властью, начнет овеществлять твой проект. Сперва загонит тебя пинками в тобой придуманные стеклобараки, потом начнет преображать землю дешевой силой твоих же рабочих рук.

Мы живем всегда на виду, вечно омываемые светом… К тому же это облегчаеттяжкий и высокий труд Хранителей.

Однажды моей коллеге по редакторской службе в питерском издательстве «Домино» Елене Владимировне Гуляевой компьютер предложил заменить «лестницу Иаковлеву» на «стремянку». Елену Владимировну, понятно, замена не удовлетворила, и лестницу она оставила лестницей.

А вот писатель Валерий Михайлович Воскобойников рассказывал, как его, сошедшего с поезда на платформе какого-то сибирского города, представили встречающим детям как автора «Старика Хоттабыча». Такой замене писатель был страшно рад.

О похожем случае, происшедшим с Сергеем Носовым, я уже писал (см. «Носов, который Носов»). Напоминаю: на встрече с гимназистами одной из петербургских гимназий его перепутали с автором Незнайки. Смолчал при этом самозванец лже-Носов и принял незаконные почести или же возмутился, вынудив тем самым устроителей вечера краснеть из-за собственного невежества, об этом история умалчивает. Лично я бы промолчал в тряпочку – лестно все-таки хоть час в жизни побыть в шкуре какого-никакого, а все же классика нашей детской литературы.

А в договоре с Детгизом на издание «Страны багровых туч» (Договор № 12529 от 19 ноября 1958 г.) в тексте договора авторы повести указаны как Стругацкий Аркадий Потапович и Стругацкий Борис Потапович (см. Неизвестные Стругацкие. Письма. Рабочие дневники 1942–1962 гг. М.: ACT, 2008. С. 342).