Эрик Белл - Магия чисел. Математическая мысль от Пифагора до наших дней

В умении произвести эффект, демонстрировать достоинство, если не сказать напыщенность, Эмпедокл превосходил даже своего учителя Пифагора. Принадлежа к верхушке знати, если не к тирании, философ показывал свое презрение к тиранам, облачаясь в яркие пурпурные одежды. И дерзко украшал грудь золотой цепью, а голову – венком из золотых листьев. И, намекая, что без труда уладит любой спор, если таковой возникнет, Эмпедокл содержал свиту бо_льшую (и лучше накормленную), нежели любой тиран в состоянии был себе позволить. И все это, вкупе с умом и ярким ораторским мастерством, он предоставил в распоряжение своих подавленных и угнетаемых соотечественников-крестьян, при этом он вовсе не был демократом. При всей своей серьезности Эмпедокл, видимо, обладал чувством юмора, граничащим с сарказмом. Когда его демократические приверженцы свергли олигархию в Акрагане и упрашивали Эмпедокла стать их королем, он высмеял их полную благих намерений глупость и остался самим собой, таким же непокорным упрямцем.

Проповедуя учение Пифагора, Эмпедокл особенно подчеркивал значение культа здоровья братства пифагорейцев и сам демонстрировал чудеса исцеления, которые современная медицина не смогла повторить. Рассказывают, что, превосходя юного Давида, он постоянно вылечивал безумие с помощью музыки. Он также воскресил женщину, которая тридцать дней оставалась без всяких признаков жизни. Возможно, тут присутствует некоторое преувеличение и пациентка находилась в глубокой коме. Но еще один рассказ, даже если этого никогда и не случалось, является замечательным, уже как одно желаемое ожидание современного состояния санитарии. Эмпедоклу приписывается, что он избавил некий город от малярии, иссушив окружавшие его болота. Как инженер он превзошел достижения Фалеса, обеспечив свой изнывающий от жары и влажности город свежим воздухом, прорыв туннель в горах, чтобы пропустить в город потоки прохладного северного ветра. Медицина и инженерное дело относились к числу наиболее популярных из многочисленных заслуг Эмпедокла. Хотя его слава зиждется в основном на его философии, Эмпедокл заслуживает внимание и как поэт. Есть предположение (хотя и весьма сомнительное), что он написал знаменитые «Золотые стихи» пифагорейцев.

Такой человек в V столетии до н. э. неизбежно должен был восприниматься божеством, и история утверждает, что Эмпедокл не отвергал подобное признание своих талантов. Восторженные толпы следовали за ним повсюду, куда бы он ни направился, измышляя чудеса для своего бога, когда таковых не предвиделось. Если ветер изменился с северного на северо-восточный, это Эмпедокл повелел так; если дождь прекращался, то Эмпедокл приказал сиять солнцу; если день стоял душный, он вызывал спасительный ливень. Отменная репутация, которую тяжело поддерживать.

Легенда гласит, что Эмпедокл и сам постепенно поверил своим почитателям. Чтобы доказать свое божественное происхождение, он прыгнул в пылающий кратер вулкана Этна. По версии викторианца Мэтью Арнолда, эта классическая легенда повествует о самоубийстве Эмпедокла, совершенном в здравом уме, чтобы избежать бессмысленной лести постоянно сопровождавшей его толпы. Подобно детям в цирке, толпа требовала все новых трюков и громко и настойчиво вызывала исполнителя в роскошных пурпурных одеяниях, когда случалось затишье в излечении больных или укрощении ветров. Эмпедокла же больше интересовало научить их властвовать над желаниями и аппетитами и ценить «четвертый элемент», выведенный в его философских трудах. Потерпев неудачу в этом, он покончил с собой. Одну из его медных сандалий впоследствии нашли после извержения вулкана. Для непостоянных поклонников это послужило окончательным доказательством, что, хотя Эмпедокл и был подобен божеству, все же он не был богом. Менее правдоподобные легенды живописуют, как Эмпедокл возносится на Олимп в пламени славы, которое извергается из вулкана. Еще одна легенда дает более трогательное описание одиноко умирающего в изгнании философа, выдворенного из Акрагана политическими врагами. Толпы его поклонников не последовали за ним в изгнание. Как и в случае с Пифагором, мы вольны выбирать.

Эмпедокл почитаем в истории научной нумерологии за его исследование числа четыре. Ему приписывается теория о четырех элементах – земля, воздух, огонь, вода, – которая в науке Аристотеля пережила слишком много столетий. Эти четыре элемента все еще часто попадают на страницы литературных трудов. Еще не так давно их упоминали, когда надо было похвалить гармоничного и уравновешенного человека: «Элементы [были] так [перемешаны] в нем, что мать-природа могла бы встать и сказать на весь мир: «Вот это был человек!» Сегодня подобное восхваление было бы просто смешно. Представьте этакий микс из всех элементов от водорода до трансурановых элементов! Но во времена Шекспира было почти научно или, по крайней мере, не смешно, когда в человеке в равных пропорциях перемешивались земля, воздух, огонь и вода. Это была наводящая на размышления метафора, богатая научными ассоциациями двух тысяч лет закостенелой древнегреческой химии и космогонии, вызывающая воспоминания об астрономической арифметике Платона.

Так глубоко Эмпедокл укоренил четыре в качестве метафизического числа материи, что потребовалось трудиться более двадцати столетий, три из которых уже пребывали во власти современной экспериментальной науки, чтобы выкорчевать это число из человеческого сознания. Никакое число во всей нумерологии не имело более длинной или более губительной для науки псевдонаучной карьеры, чем это химическое число четыре пифагорейцев. Показная простота привлекала к нему философов от Эмпедокла до Платона, и дальше оно передавалось из поколения в поколение учеников-начетчиков.

Хотя традиционно четыре элемента приписаны Эмпедоклу, возможно, они не являлись целиком его единоличным изобретением. Поскольку сейчас уже невозможно определить, за какой специфический вклад Эмпедокл, преданный и эрудированный пифагореец, был однозначно лично ответствен, а какие являлись плодом коллективного творчества братства. Не находясь под прямой опекой Пифагора, Эмпедокл, однако, не был обязан штамповать всю свою философию печатью учителя: «Сам сказал это».

Некоторые детали, как известно, затем перекочевали, правда в несколько измененной форме, в научные труды Платона, который аналогично не считал нужным приписывать их исключительно братству. Но все же тот и другой часть своих наиболее замечательных научных высказываний вложили в уста пифагорейцев.

Начнем с все формирующего числа четыре. Согласно Эмпедоклу, вначале был хаос, из которого выделился таинственный «эфир». Затем последовали огонь и земля. Затем движение начальной массы произвело воду и воздух. Огонь, воздействующий божественной алхимией на воздух, кристаллизовался из небесной сферы неподвижных звезд. Звезды уже были извлечены, как искры (или кольца?), из эфира; реакция с воздухом накрепко утыкала ими самую дальнюю из небесных сфер. Там они так и увязли в неподвижности вплоть до XVIII столетия, когда разносторонне образованный друг Ньютона Галлей благодаря точным наблюдениям обнаружил, что некоторые звезды определенно движутся. Это всего лишь один случай из многих, когда применение сделанного руками человека искусственного научного прибора, в данном случае телескопа, уничтожило теорию, построенную на недостаточных или неправильно истолкованных данных.