Кирилл Привалов - Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Чемерица – многолетнее травянистое растение из семейства мелантиевых. Из двух десятков ее видов три произрастают на территории России. Растение высокотоксичное, способное вызывать тяжелые отравления. В чемерице содержится около пятнадцати алкалоидов. Среди них наибольшей токсичностью обладают неогерметрин, гермитрин, провератрин и вератрамарин. Симптомы отравления чемерицей возникают уже спустя 20–40 минут от момента принятия внутрь настойки или отвара из этого растения. Это дискомфорт, а затем боли в животе, тошнота, диарея, уменьшение частоты сердечных сокращений, резкое снижение артериального давления…

Отравление алкалоидами чемерицы описал еще в XVIII веке основатель гомеопатии Христиан Фридрих Самуэль Ганеман:

«Геллеборус [17] Геллеборус – так в гомеопатии называется черная чемерица, морозник. производит угнетение всех функций организма, часто нельзя определить, видит ли и слышит ли больной и владеет ли он хоть одним чувством. Голова поворачивается из стороны в сторону, сильное оцепенение или сопорозный сон; жажда к воде; сморщенный лоб, покрытый холодным потом; расширение зрачков. Глубокая меланхолия с тоской и отчаянием. Острый или хронический отек мозга вызывает судороги, хорею [18] Хорея – разновидность непроизвольных движений, для которых свойственен размашистый или трясущий характер. , эклампсию [19] Эклампсия – приступ судорог или серия судорожных припадков, особенно – у беременных женщин, в основе которого лежит расстройство общего кровообращения. . Часто единственным признаком отравления являются диспепсические расстройства [20] Диспепсия – нарушение нормальной деятельности желудка, затрудненное и болезненное пищеварение. , Геллеборус вызывает сильное урчание и вздутие живота (тошнота, рвота, жидкий стул) и резкое замедление пульса со стойким падением артериального давления».

Город, а точнее – то, что оставалось от него, догорал, чадя в свинцовое, осеннее небо. Маленький, бревенчатый Малоярославец восемь раз переходил из рук в руки за день боев. То французы захватывали его пять кривых улиц, то их отбивали русские…

В конце концов, великая армия Наполеона все-таки заняла уже не существующий город, который был нужен исключительно как плацдарм. Французские, немецкие, польские и неаполитанские повозки и пушечные лафеты едва ползли среди обугленных развалин, застревая и буксуя в осенней калужской грязи и в раздавленных телах тысяч погибших и раненых, вывозить или спасать которых было некому. Потом на протяжении нескольких зим жители окрестных деревень будут топить печи прикладами ружей, собранных в Малоярославце.

Сумрачным утром 25 октября 1812 года Наполеон проснулся, как всегда, рано. Настроение у императора было паршивое, хуже некуда… Больше месяца он проторчал в этой проклятой Москве, тщетно ожидая вестей из Санкт-Петербурга. И что толку? А теперь его великая армия, собранная по всей Европе, растаяла, как снег весной. Обросла тысячами маркитанток-проституток, обзавелась бесконечным обозом с награбленным добром (и не запретишь мародерствовать солдатам, которым он сам когда-то обещал в России богатую добычу!) да к тому же лишилась большей части лошадей – павших, съеденных, украденных, – а какой быстрый маневр без кавалерии?

Да и вообще, как этот хитрый старик Кутузов прознал, что французская армия собирается идти из Москвы именно на Калугу, где у русских – как сообщала разведка – припасены большие магазины продовольствия, оружия и фуража? И вот приходится вести изнурительные бои за несколько вытянувшихся вдоль дорожного тракта высоток, теряя и солдат, и драгоценное время… Само название этой русской дыры совершенно не произносимо для иностранца: Малоярославец.

Ну ничего! Здесь он, непобедимый Бонапарт, даст Кутузову второе решающее сражение после Бородино, по-французски – Москова. Наконец-то! После нового, окончательного, разгрома русского воинства великая армия отойдет на зимовки к Днепру: там теплее, да и украинские крестьяне – ближе к полякам, они, конечно, не европейцы, но все равно будут куда как радушнее этих русских. Царь Александр еще горько пожалеет, что трижды отклонил его предложение о мире, посланное в Санкт-Петербург из Кремля…

Наполеон вышел на пропахший гарью, холодный воздух из дома в Городне, где вчера расположился со штабом на ночлег. Решил поехать по окрестностям, в сторону реки под названием Лужа, чтобы увидеть масштаб потерь и оценить позиции. Но был остановлен вместе со всей свитой подскакавшим вестовым от Эжена де Богарне. Вице-король Италии сообщал, что русские ночью снялись со вчерашних позиций и ушли. Почему? Куда? Опять его водят за нос! Опять этот трусливый циклоп Кутузов избегает решающего сражения!

Верхом император и еще человек тридцать из штабных офицеров направились к Малоярославцу. Туда, где совсем недавно располагались позиции гвардейских артиллеристов. Вот они, рукой подать! Видно было, как батарейцы только начали собирать свои повозки и стволы после ночевки… Из-за холма, густо поросшего осинником, послышался топот коней.

– Разведка возвращается, – сказал сзади кто-то из свиты. Кажется, де Коленкур. – По-моему, это ваши егеря, сир!..

Наполеон не успел сообразить, откуда здесь взяться конным егерям де Богарне, как грянул во много сотен глоток страшный, раскатистый, монгольский клич:

– Ур-р-ра!..

Казаки!

Французы попали в ловушку. И – в какую! Шесть эскадронов казачьего генерал-майора Алексея Иловайского еще с вечера переправились через реку Лужа и только ждали возможности «потрепать» французов. Давая вчера указание «атаману-вихрю» Матвею Платову послать его «охотников» по тылам неприятеля, растянувшего линию своей обороны, Михаил Кутузов и думать не думал, что донцы играючи могут захватить в плен самого Наполеона.

– Не двигайтесь, сир! – закричал Гаспар Гурго, верный спутник во всех испытаниях, и схватил под уздцы коня императора.

Конвой и вся свита – Рапп, Коленкур, штабные офицеры, ординарцы – тесной стеной обступили императора, невозмутимо продолжавшего оставаться в седле. Но что могли эти тридцать человек с их клинками против шести сотен вооруженных пиками донских казаков?!..

Из-за холма, по другую сторону которого казаки налетели на артиллеристов, Наполеону было прекрасно видно, как в течение нескольких минут были порублены его гвардейцы. К счастью, донцы охотились не за ним, а за французскими пушками. Казакам и дела не было до кучки расплюмаженных франтов, боязливо выглядывавших из-за кургана. Одиннадцать артиллерийских стволов после короткой, неравной схватки были развернуты в сторону французских позиций и с гиканьем вместе с зарядными ящиками увезены в русский лагерь.