Жильбер Дерэ - Необыкновенные способности почки. Как сберечь здоровье важнейших органов надолго

Мне больше не нужно получать извне эритропоэтин и витамин D, теперь их производит Робин. Мне нужно меньше лекарств против повышенного давления. Но надо принимать другие препараты, иммуносупрессоры. Они нужны для того, чтобы организм нашей хозяйки принял Робина, а не отнесся к нему как к чужаку. Эти препараты подавляют работу иммунной системы, чтобы мой человек не отвергла Робина. Они повышают риск развития инфекций и опухолей, но без них никуда.

Теперь я могу не работать. Робин здесь, и я наконец ухожу на покой.

Этот молодой человек, еще вчера нам незнакомый, – это еще и брат-близнец Робина, который поможет другой уставшей почке, это сердце, которое бьется в груди и в душе 40-летней женщины, это печень, очищающая кровь от токсинов вместо другой печени, истощенной вредоносным вирусом, это вновь обретенное зрение ребенка.

Пересадка почки

Не будем забывать, что это еще и семья, переживающая ужасные страдания.

Каждый день я благословляю эти семьи, проявившие великодушие, несмотря на горе утраты любимого человека.

Сесилия, замечательная девушка, которую я встретил во время написания этой книги, захотела выразить признательность этим благородным людям.

«Моя история началась, когда мне было 18 лет, во время путешествия в США, где я страдала от ужасных головных болей. У меня диагностировали пузырно-мочеточниковый рефлюкс.

Позже я узнала, что обратный отток мочи из мочевого пузыря повредил мою единственную почку, это открыло путь развитию почечной недостаточности.

На протяжении примерно 8 лет я вела насыщенную жизнь, “выделив” для этой моей “особенности” маленький уголок своего сознания.

К сожалению, к 27 годам врачи начали говорить о диализе.

Я продолжала плыть по течению, не слишком понимая, что со мной происходит. Я выбрала перитонеальный диализ, точнее, его выбрали за меня.

Несмотря на диализ, который отныне стал неотъемлемой частью моих будней, жизнь продолжалась. Благодаря аппарату для домашнего использования я смогла проводить диализ по ночам, каждый сеанс по восемь часов. Так я сохранила свою независимость и свою работу, для меня это было очень важно.

На диализе я ожила! Прошла хроническая усталость, давление стабилизировалось, жизнь вернулась в свое русло вместе со спортом, работой, выходами в свет и встречей с моим будущим мужем…

Воскресным утром 12 декабря 1999 года, после 8 месяцев диализа, мне позвонили из больницы: появился трансплантат. Меня охватили “радость” и страх…

Операция прошла успешно, но через неделю у меня случилось внутреннее кровотечение. Мой трансплантат и я сама были чудом спасены.

Через восемь месяцев я вернулась к работе. Мой маленький трансплантат отлично работал вопреки всему, что он пережил! Из моей комнаты исчез аппарат для диализа…

Я прожила 13 свободных лет, вышла замуж, поменяла сферу деятельности и переехала в Париж.

К сожалению, в 2011 году мой трансплантат износился и мне пришлось срочно вернуться к диализу. Дома появился диализный аппарат, нас теперь было не двое, а трое: мы и машина для перитонеального диализа. С большой грустью я попрощалась с идеей завести ребенка…

Апрельским утром 2012 года я была занята «своими» домашними делами, когда мне позвонили из госпиталя Нанта и сообщили о трансплантате. Так же как 13 лет назад, я испытала страх вперемешку с радостью.

Пересадка прошла хорошо, но мой трансплантат медленно “запускался”, креатинин оставался и продолжил оставаться повышенным. Еще через год я развелась и решила уединиться на одном небольшом острове Французских Антильских островов. Я слишком быстро забыла о перенесенной трансплантации и редко делала анализы крови. Это определенно была бессознательная попытка уйти от реальности так называемой “длительной” болезни.

В январе 2017 года я в спешке вернулась с островов. Мои почки стремительно отказывали.

Я с трудом нашла силы на первые сеансы гемодиализа. Я была истощена и ослаблена морально.

В повседневной жизни сложнее всего соблюдать ограничение употребления воды, я имею “право” лишь на 1 литр жидкости в день, в том числе в составе еды, и я соблюдаю строгую “диету”.

Из-за того что мой организм выработал антитела, я была морально готова ждать новую пересадку несколько лет. Поэтому я потеряла дар речи, когда 17 июля 2018 года – о чудо! – мне позвонили из больницы и сообщили об “очень совместимом” трансплантате. Я вернулась в больницу с некоторой тревогой, но одновременно с большой надеждой.

Операция прошла успешно, мой трансплантат сразу заработал, и через неделю я выписалась из больницы. Я очень счастлива вновь обрести свободу и есть и пить без ограничений. С тех пор у меня все хорошо, через девять месяцев я вернулась к работе, спорту… к почти “нормальной” жизни.

Я бы никогда не справилась с этими трудностями без поддержки моих родителей, которых я очень люблю, моей семьи, друзей и особенно Софи – она поймет.

И конечно, куда без команды врачей – я часто называю их моей второй семьей. Болезнь дает нам “возможность” знакомиться с людьми, талантливыми, внимательными и просто замечательными.

Я хотела бы, чтобы научные исследования почки продолжались, а мой маленький трансплантат работал как можно дольше.

Посвящаю этот “очерк” моим донорам, о которых я думаю каждый день».

Да, мы приносим пользу даже отдельно от нашего человека.

Каждый год в мире пересаживают более 60 000 почек. Средняя продолжительность жизни этих храбрых Валентинов составляет 12 лет. Это средние показатели, почечный трансплантат может работать дольше (или меньше), а при необходимости можно сделать вторую (и более) пересадку.

Мои человеческие друзья, вы способны не только на худшее зло, но и на величайшее добро: вы можете пожертвовать одну из ваших двух почек родственнику, ребенку, спутнику жизни и даже другу. Для этого вы должны быть абсолютно здоровы, чтобы быть уверенными в том, что сможете вести нормальную жизнь с одной почкой. Не волнуйтесь, трансплантологи проведут множество обследований, чтобы убедиться, что ваша почка совместима с организмом реципиента и что вы ничем не больны. Преимущества пересадки очевидны: не нужно тратить время на диализ, а ее результаты даже лучше. Несмотря на многочисленные меры предосторожности, в течение 15 лет у донора сохраняется небольшой риск развития почечной недостаточности и последующего диализа, это случается после 30 пересадок на 100 000 выполненных операций [141] A. B. Massie et al., Quantifying Postdonation Risk of ESRD in Living Kidney Donors, JASN September 2017, 28: 2749–2755. . Риск можно свести к минимуму с помощью моей программы оптимального образа жизни «ЗВВ». Уровень смертности, связанной с операцией, очень низок, но не нулевой и составляет 3,1 на 10 000 [142] При анализе данных за 15 последних лет среди 80 347 доноров из Национального американского реестра выявлено 25 случаев смерти в течение 90 дней после удаления почки. . Это тоже много, но – для сравнения – риск смерти во время операции по удалению желчного пузыря в 6 раз выше (18 из 10 000 случаев).