Стивен Кёрли - В моих руках [Захватывающие истории хирурга-онколога и его пациентов, борющихся с раком]

Мой пациент восстановился и покинул больницу. Я еженедельно осматривал его рану, которая на этот раз зажила без каких-либо проблем. Онколог назначил ему 6-месячный курс химиотерапевтических препаратов в другой комбинации. Но пациент смог выдержать только 4 месяца из-за серьезных побочных эффектов. Когда я увидел этого человека через полгода после операции на печени, он выглядел уставшим, изможденным и удрученным. Моя бабушка сравнивала таких людей со «взмыленными лошадьми». Тревога и депрессия у онкологических пациентов – крайне распространенное явление, которое нельзя оставлять без внимания. Я провел больному получасовой сеанс любительской психотерапии, и мне удалось уговорить его обратиться за надлежащей профессиональной консультацией к специалисту. Больной признался, что плохо ел и потерял свою физическую форму. Мужчина постоянно чувствовал себя вялым и плохо спал. Это классические симптомы депрессии, которые слишком часто игнорируются врачами при лечении хронических больных.

«… Знаешь, не было б и успеха ». Лечение депрессии оказалось эффективным. Мой пациент с колоректальным раком IV стадии, еще не достигший возраста 40 лет, поднял уж было опустившиеся руки. Через два года после резекции печени уровень КЭА (СЕА) в его крови опять повысился. Я быстро поднял результаты КТ: печень, брюшная полость и лимфатические узлы были в норме. К сожалению, в правой нижней доле легкого появилось два «новых» метастаза. Я тихо отругал экран, собрался и вошел к пациенту.

Мужчина сидел на кушетке, улыбаясь, пока не увидел мое лицо. Улыбка сменилась хмурым взглядом. Я рассказал о результатах лабораторных исследований и томографии. Больной «сдулся» на моих глазах. Взяв быка за рога, я сказал пациенту, что в остальном у него отличное здоровье и он может рассчитывать на хирургическое удаление этих метастазов. Поразглядывав пол около 30 секунд, мужчина поднял голову и покорно произнес: «А у меня есть выбор?» Я объяснил, что у нас, конечно, есть альтернативы, но я считаю, что хирургическое удаление – это лучший вариант. Пациент согласился, и я в тот же день отправил его к торакальному хирургу-онкологу. Через 2 недели моего больного прооперировали. Никаких других метастазов во время вмешательства обнаружено не было. На этот раз пациент восстановился быстро и хорошо, без осложнений и проблем.

Через месяц во время очередного осмотра мужчина выразил легкое удивление, что операция прошла так хорошо. Его жена не выдержала: «Хватит! Ты жив, рак удален, завязывай со своим нытьем!» Мы с пациентом переглянулись и рассмеялись. Я до сих пор хорошо помню этот разговор. Ее замечание оказалось наилучшей благодарностью за лечение мужа.

Через 2 года после операции на легких мужчина приехал в очередной раз. В глаза бросалось, что он похудел. Он объяснил это так: «Я решил серьезно подойти к своему здоровью, поэтому принял ваш совет, начал правильно питаться и бегать каждый день». Мужчина потерял около 10 кг. Во время бритья он заметил на шее какой-то узелок. Я пропальпировал это новообразование: похоже, что-то выросло в правой доле щитовидной железы.

Серьезно? УЗИ показало одиночную опухоль в щитовидной железе диаметром 1,2 см. Тонкоигольная аспирационная биопсия подтвердила диагноз папиллярного рака. Когда я озвучил этот результат, пациент ошеломленно посмотрел на меня и выдавил: «Ну ладно, и что теперь будет?» На следующей неделе мой коллега удалил ему щитовидную железу, и больному назначили пожизненную гормональную терапию.

Мужчина больше не говорит об излечении от рака, но прошло уже 12 лет с момента операции по поводу метастазов рака толстой кишки. Никакой дополнительной химиотерапии пациенту не потребовалось. После удаления щитовидной железы ни один рак не рецидивировал. Больной признателен за то, что уже более 10 лет ему не требуется лечить никакие злокачественные заболевания. В прошлом году его жена рассказала, что он принял тот факт, что терпение и оптимизм могут помочь выдержать любое испытание. Она права. Не существует анализа крови на настрой пациента, но мы замечаем, что боевой дух помогает пациентам быстрее восстановиться.

Почти 10 лет назад ко мне обратилась женщина лет сорока с диагнозом аденокарциномы прямой кишки с многочисленными метастазами в печени. Когда я вошел в смотровой кабинет, она встала, сжала мои руки и заплакала: «Я слишком молода для такого рака. Как мне могло так не повезти?» Я усадил пациентку в кресло и 45 минут беседовал и с ней, и с ее мужем. После того, как больная успокоилась, я смог провести медицинский осмотр. Рак был расположен очень низко в прямой кишке и явно поражал мышцы сфинктера. Хирургическое лечение потребовало бы полного удаления нижней части толстой кишки и прямой кишки, а также выведения постоянной колостомы. Злокачественное поражение проявлялось болью и кровотечениями при испражнениях, но не перекрывало просвет кишки. Метастаз в правой доле печени размером 15 см вовлекал и часть левой доли, упираясь при этом в правую и среднюю печеночные вены. Помимо этого, в правой доле печени определялось более десяти мелких опухолей, одна из них была расположена в хвостатой доле. Метастатическое поражение было внушительным.

Честно говоря, с точки зрения прогноза и долгосрочного выживания ситуация была не очень благоприятной. Я был обеспокоен размером и объемом метастазов в печени пациентки. Хирургическое лечение могло стать невозможным, если бы эти опухоли хоть немного увеличились за время химиотерапии или в процессе восстановления после операции на прямой кишке. Помимо рака IV стадии, у женщины не было других медицинских проблем или сопутствующих патологий. На следующей неделе я провел агрессивную хирургическую процедуру – расширенную правую гепатэктомию и резекцию хвостовой доли. Мне пришлось удалить приблизительно 80 % печени больной. Такая крупная резекция не прошла бесследно. Через 10 дней после хирургического вмешательства у пациентки развилась желтуха. Большой объем операции часто приводит к нарушению функциональных и биохимических возможностей органа. Некоторым пациентам даже требуется инфузия свежезамороженной плазмы, потому что оставшийся фрагмент печени не может синтезировать достаточное количество факторов свертывания, необходимых для остановки послеоперационного кровотечения. У других, как у этой больной, временно повышаются уровни билирубина. Это проявляется желтухой. До тех пор, пока печень не восстановится, она не сможет перерабатывать билирубин, который постоянно образуется в процессе обмена веществ и при разрушении эритроцитов. К счастью, у этой женщины через несколько недель все показатели пришли в норму.