Эккарт Хиршхаузен - Чудеса творят чудеса. Почему нам помогают целители, но не помогают таблетки

А как это связано с медициной? Принцип убедительных объяснений применяется повсеместно, и все мы поддаемся этой иллюзии. Когда в анализе крови один из показателей сразу бросается врачу в глаза, он приходит к выводу, что нашел причину болезни, и прекращает дальнейшие поиски. И о плохом: пока у вас стоит «предположительный диагноз», действует ошибка подтверждения. Врач невольно считает важным все, что подтверждает подозрение, и игнорирует все, что опровергает его.

Альтернативная медицина кишит объяснениями, которые значат не больше, чем взмах рукой. Слова «квантовая физика», «дрожжи в кишечнике» и «огромное количество токсинов» звучат убедительно, поэтому ни целитель, ни пациент больше не ищут другую, более глубокую причину болезни.

Тренировки с сундучком фокусника помогают увидеть, когда мошенники жульничают при помощи двойного дна. И «двойного» языка. В эксперименте со студентами был и третий круг, с небольшим изменением в формулировке вопроса, которое в итоге сыграло решающую роль. Половину тех, кто не догадался о механизме фокуса, спрашивали: «Если не рука является правильным решением, то что тогда?» А другим задавали тот же вопрос, но с небольшой оговоркой: «Рука – точно неправильный ответ. Что это может быть тогда?» Когда сомнение было устранено, ум обрел достаточно свободы, чтобы прийти к выводу: наверное, все карты были одинаковыми? Правильно!

Так у нашего свободомыслящего ума появляется шанс. В обычной жизни мы должны сами задавать себе вопросы, не надеясь на других, которые могут желать ввести нас в заблуждение или верить в неправильное толкование. Как я уже говорил, в эту ловушку могут попасться и врачи, которые ставят диагноз по первому впечатлению. Если у вас есть ощущение, что врач идет по ложному пути, возьмите на себя смелость задаться вопросом: что подтверждает его диагноз? А что говорит против? Что еще это может быть?

Эта книга может читать ваши мысли

Давайте проверим широту вашего мышления. Посмотрите на эти семь карт. Мысленно выберите одну, а затем перелистните страницу, и вы увидите, что я угадал карту, которую вы загадали. Сначала загадайте, затем перелистните.

Вуаля: здесь шесть карт, и среди них нет именно вашей карты. Мне повезло? Могу ли я читать ваши мысли? Поняли, как это устроено?

Я дам вам одну подсказку: это не имеет никакого отношения к вашим мыслям.

Решение: не имеет значения, какую карту вы выбрали, ее точно нет среди этих шести карт. Почему? Потому что карты на одном рисунке отличаются от карт на другом. Бубновая дама, например, заменена на даму червей. Отличия минимальны, и вы наверняка не сразу заметили их, потому что сосредоточились на одной карте, а все остальные упустили из виду.

Три вопроса, которые часто задают юному фокуснику: «Можно ли на это прожить?», «Чем вы занимаетесь целыми днями?» и «Считаете ли вы это серьезной профессией?» Как ни странно, я довольно долго пытался разделить два моих мира. В клинике я не распространялся о своих вечерних выступлениях, а на сцене умалчивал о том, что я медик. Мне не приходило в голову сделать мое хобби профессией. У Кьеркегора есть замечательная фраза: «Нужно жить, глядя только вперед, но нельзя понять жизнь, не оглядываясь назад».

Сейчас мне кажется закономерным, что я годами занимался юмором, кабаре и фокусами, чтобы в конце концов привязать к ним медицину и открыть новую форму передачи знаний – медицинское кабаре. Но когда я начинал, этого направления еще не было. И мир даже не ждал этого. Я был экзотом и выбивался из общепринятых рамок. Научным редакциям я казался сомнительным типом, потому что был слишком веселым. А администраторам кабаре я казался сомнительным потому, что тема медицины традиционно считалась очень серьезной. Комики постоянно шутят о взаимоотношениях мужчин и женщин из-за устойчивого мнения, что люди могут смеяться только над знакомыми вещами. Но отношения «врач – пациент» тоже очень близки людям, и я мало-помалу открывал дверь в мир чудес, где каждый мог найти себя. Медицинское кабаре понравилось зрителям, и я стал все чаще ставить во главу угла не магию, а рассказы о могуществе белых халатов, театре абсурда, творящемся за кулисами больницы, и о надуманном медицинском языке, в котором говорят «идиопатическая дистония», когда не могут точно сказать, что происходит с человеком.

Год жизни в Англии наложил на меня отпечаток – в медицинском и комедиантском смысле. Там я проводил все свободные вечера в стендап-клубах, окончил курсы импровизационного театра и научился по-английски непринужденно чувствовать себя с микрофоном в руках. По юношескому легкомыслию меня не устрашила перспектива поучаствовать в конкурсе юных дарований года в Хакни Эмпайр. Я стал предпоследним. Для немецкого студента по обмену это было настоящим признанием, выказанным родиной комизма.

Я вернулся в Германию, закончил учебу и начал практиковать. У меня появилось свободное время, чтобы снова наслаждаться волшебством, и на меня посыпались дружеские советы.

Я выступил в магическом кружке Германии в отделении «Общая магия с декламированием», победил в отборочном туре и, к моей огромной радости, в 1996 году завоевал немецкое первенство.

Стать профессиональным артистом я смог благодаря случаю. Однажды межпозвоночный диск в шейном отделе позвоночника потрясающей певицы Гайле Тафтс решил сдвинуться, в результате чего я принял участие в полуночном шоу в заведении «Bar jeder Vernunf» в Берлине. Гайле Тафтс выпала из обоймы на многие недели. Все шоу в «зеркальной палатке» были раскуплены, все профессиональные артисты – заняты, и организаторы прислали мне приглашение выступить в 22:30. Так я неожиданно в самом прямом смысле проскользнул в прайм-тайм столицы.

Время, проведенное на детских днях рождения, окупилось через несколько лет. Кто прошел эту проверку, того больше не получится шокировать. Кто может очаровать двадцать детей, того не устрашат и двести в стельку пьяных финских продавцов мобильных телефонов, которые через пару лет составляли мою публику в театре варьете. Конечно, они совсем по-другому представляли себе варьете: полураздетые дамы, ноги в воздух; мой выход, должно быть, стал для них горьким разочарованием. Я пришел во фраке и с цилиндром. И с закрытыми ногами. И с хитроумными каламбурами на немецком. Я сделал ошибку, попытавшись перевести их на английский, – это не омрачило праздничного настроения финнов, но снизило внимательность остальной, немецкоговорящей публики. За годы практически ежедневных выступлений на сцене я узнал: нельзя побеждать всегда. И каждый раз, когда я «умираю на сцене», мне становится ясно, что внимание достается нам в подарок только тогда, когда мы его не ждем. Меня не впечатляют амбициозные жонглеры, которые пытаются переплюнуть себя и всех других, удерживая в воздухе все больше шаров при помощи все тех же двух рук. Мне нравятся «старые волки», излучающие непринужденность и скромность. Они обладают такой же харизмой, что и известные главврачи, которые могут поставить диагноз и вселить в пациента уверенность с первого взгляда.