Андрей Павленко - Служа другим. История врача-онколога, ставшего пациентом

Мы сделали уже сейчас завершающую стадирующую компьютерную томографию, совмещенную с ПЭТ (позитронно-эмиссионной томографией). На самом деле ценность именно этого метода (ПЭТ) в отношении диффузных форм рака желудка в настоящее время довольно спорна. Надо ли было мне делать именно ПЭТ-КТ? Решили – сделаем уже на всякий случай, чтобы исключить, как говорится, все возможные варианты. Хотя еще раз повторю, для диффузных форм рака польза ПЭТ-КТ еще обсуждается, поскольку именно в этой ситуации такой метод дает наибольшую частоту ложноположительных ответов. То есть может светиться то, что не относится к раку, и наоборот. То есть он может не обладать достаточной чувствительностью и специфичностью по отношению к метастазам как раз низкодифференцированной карциномы.

Тем не менее, мы провели ПЭТ-КТ, и в настоящее время уже известны результаты. Результаты хорошие для меня, они говорят о том, что опухоль не выросла. Очень сложно судить, насколько она уменьшилась и уменьшилась ли в принципе, есть мнение, что она стала меньше, если сравнивать, например, с КТ после четвертого курса. А отсутствие свечения, отсутствие отдаленных метастазов и отсутствие даже признаков поражения регионарных лимфоузлов, что было на первой компьютерной томографии, дает мне хорошие шансы на успешное выполнение хирургического вмешательства.

➧

Если честно, сомнения в отношении операции сохраняются у меня до сих пор. Объясню, почему. Потому что все-таки первые смывы из брюшины были позитивными, несмотря на то что опухоль не проросла, это меня очень сильно настораживает и всегда на заднем плане фигурирует, естественно. Тем не менее, я еще тогда говорил о том, что после химиотерапии может быть явный хороший эффект, а у меня эффект порядка 70 %, то есть опухоль сократилась приблизительно на 70 %. После такого ответа у меня есть все основания полагать, что произошла так называемая конверсия смывов. Я не буду делать повторные смывы, это мое решение, я буду сразу идти на операцию. Мелкие неприятности

В 2017 году я делал операцию Тамаре из города Ухты, выполнил ей правостороннюю гемиколэктомию . В дальнейшем ей было проведено 12 курсов химиотерапии. В настоящее время ее беспокоит чувство онемения и зябкости в пальцах и, так понимаю, периферические отеки. Могу сказать, что у меня сейчас тоже кончики пальцев на руках и ногах «отморожены». Я их не чувствую, и это вызывает определенные неудобства – довольно сложно делать тонкую работу, очень тонкую. Но, тем не менее, это можно терпеть. Могу сказать, что со временем это действительно должно пройти. Никаких специальных препаратов для того, чтобы купировать эти проявления, к сожалению, не существует, поэтому – только время. Могу только порекомендовать так же, как я, попытаться больше двигаться, выполнять какую-то вот такую гимнастику руками и ногами. Если у меня есть время и возможность, я периодически делаю такие упражнения. Двигаю пальцами рук и ног так, чтобы они постоянно находились в движении. Делаю упражнения на мелкую моторику, соединяю пальцы и так далее, и просто двигаюсь каждый день. Все свободное время надо это делать, и тогда вы поймете, что пальцы начали у вас уже более-менее нормально двигаться. В течение года все должно ликвидироваться.

Гемиколэктомия– операция по удалению половины толстой кишки.

После восьмого курса химии было действительно тяжело прийти в норму. Но прошло уже три недели после последнего курса, и я могу сказать, что я восстановился процентов, наверное, на 75–80. Я, естественно, не вставал пока на беговую дорожку и точно знаю, что проходить в сутки пять километров для меня сейчас сложно и тяжело, но я могу это делать. И это не вызывает очень серьезных проблем, поэтому я считаю, что я восстановился и к операции готов. Видимо, моя физическая подготовка до начала лечения играет огромную роль, то есть физическое состояние человека до лечения очень важно.

Конечно, я еще и довольно молодой пациент, 39–40 лет, поэтому, безусловно, резервов у меня гораздо больше, чем у больного в 65–70. Поэтому обязательно оценивайте свои силы очень здраво, я об этом уже говорил. И если мне удавалось работать, удавалось активно что-то делать, то у вас это может не получиться – и не надо заставлять себя и свой организм. Прислушивайтесь к своему организму, он вам подскажет, что можно, а что нельзя.

Андрей друзьям:

«Вне зависимости от того, как будет развиваться ситуация, я точно знаю, что рядом со мной другие воины, они поддержат меня своим плечом, и в конце концов, сила ведь не в одном человеке, а сила в воинстве. Да, мы воины света, мы сражаемся с тьмой. Поэтому пусть тьма проиграет. Точно знаю, что, как бы ни развивались события, железобетонно, абсолютно в этом уверен: те люди, которые будут находиться рядом с моей семьей, с моим сыном, смогут дать ему то, может быть, чего я не успею, не дай бог…»

Невозможно избежать того, чего мы не ожидаем. И никто не может сказать, как мы поведем себя в той или иной ситуации, пока не столкнемся с проблемой. Мы с Андреем в браке 17 лет, всегда были близки, и я всегда чувствовала поддержку мужа, его заботу и любовь. Есть одна традиция в нашей семье, и не все женщины меня поймут, но она говорит о том, насколько Андрей для меня близок: совместные роды. Мне необходимо, чтобы Андрей был рядом в период схваток и самих родов, держал за руку. Хотя многие считают, что мужу не стоит присутствовать в такие моменты с женой, да и не всем женщинам хочется видеть своих мужей. У меня же все наоборот: рядом со своим мужем я чувствую себя в безопасности и могу с уверенностью сказать, что Андрей рожал вместе со мной все три раза. И наши дети, история их появления очень объединяет нас с Андреем.

Есть семьи, в которых из-за болезни одного из супругов случается раскол. Я думаю, что такие случаи происходят только в тех парах, где уже присутствовало недопонимание или произошел разлад задолго до болезни, но люди продолжали жить вместе ради сохранения видимости семьи. Причин такого партнерства может быть много. В таких случаях болезнь рушит все окончательно. Однако нередки случаи, и я знаю такие пары, где болезнь сплотила семью.

Из интервью Анны Павленко-Гегечкори Онкологическому информационному сервису ToBeWell

Я пытаюсь рассказать детям о том, что чем ты больше отдашь добра, тем больше ты его получишь. Мир очень циничен. К сожалению, мы сталкиваемся с циничностью, с черствостью, с агрессией каждый день, каждую минуту. Это может произойти где угодно.

Например, я боюсь буллинга по отношению к своему ребенку. Я ходил в школу, говорил с одноклассниками своей дочери. Пытался рассказать, что в этом мире много серых красок – и важно добавить яркости, искренности, доброты. Понятно, что, к сожалению, люди, которые обладают этими качествами, наиболее уязвимы. Но, тем не менее, только это может дать какой-то шанс этому миру.