Джонатан Эйг - Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию

К своему приезду Сэнгер уже сумела довести до сознания японцев мысль, что контроль рождаемости – дело безотлагательное. Она намеревалась объявить миру, что противозачаточные таблетки уже на подходе, чтобы ученые Японии и других стран распространяли эту весть и подключались к клиническим испытаниям. Если масштабные испытания в Пуэрто-Рико провалятся, Сэнгер надеялась на Японию: здесь у нее, кажется, все получалось как по волшебству.

За десять дней до выступления Пинкуса она решила заинтересовать газетчиков таким сообщением: когда откроется конференция, один американский ученый объявит, что почти закончил разработку недорогого, полностью натурального орального контрацептива, который можно есть как конфетки. Сэнгер объявила – либо принимая желаемое за действительное, либо намеренно дезинформируя прессу, – что в течение года препарат станет доступен во всем мире. «За год он подешевеет настолько, что станет доступным беднейшим слоям населения, – сообщила она репортерам. – Эта таблетка уничтожит необходимость во всех других приспособлениях».

Но это было еще не все, как утверждала Сэнгер. Конечно, эта таблетка-конфетка – чудо, но у доктора Пинкуса припасено кое-что получше: в разработке средство, единственный укол которого сможет на шесть месяцев защитить женщину от беременности.

Тут Сэнгер немного заносило. Пинкус обсуждал эту возможность с коллегами, но не пытался разработать препарат.

Впрочем, это было не важно. Япония ждала прибытия Пинкуса, и весь мир жаждал услышать подробности о таблетке, которую Сэнгер как-то раз назвала «таблеткой надежды на чудо».

Лиззи и Гуди Пинкус добрались до Японии пятнадцатого октября, через две недели после Сэнгер, и бóльшую часть недели перед конференцией провели в роли туристов. Холодной и ясной осенью они вместе с другими учеными и их женами ездили на водопад Кэгон, посетили храм Чугендзи в Киото, осмотрели питомник форели на плато Сэндзёгохара, где Лиззи с сигаретой, зажатой в обтянутых белыми перчатками пальцах, наставляла хозяев, как лучше готовить рыбу. Пинкусы ели тэмпуру и учились пользоваться палочками, но от предложенного гейшей сакэ Гуди отказался. Обычно он был не прочь выпить чего покрепче, но сейчас пожаловался на проблемы с желудком и попросил вместо этого молока.

В дни накануне своей большой речи, пока Лиззи ходила по магазинам, Гуди посещал университеты и читал лекции аспирантам. Они жили в отеле «Империал», построенном Фрэнком Ллойдом Райтом, – одном из немногих в городе зданий, переживших и землетрясение тысяча девятьсот двадцать третьего года, и американские бомбежки Токио в марте сорок пятого.

Конференция начиналась в девять утра в понедельник, двадцать четвертого октября. В зале масонского храма в центре Токио собралось четыреста человек – в том числе десятки зарубежных ученых. Волна аплодисментов встретила Сэнгер, ступившую на сцену в туфлях без каблуков, в немодном свитере поверх темной блузки с юбкой, в шляпке-таблетке на волнистых седых волосах похожую на старушку-прихожанку. Рядом встал переводчик.

Оглядев публику, Сэнгер улыбнулась и сказала, что ощущает Японию как родную для себя страну. Но при всей любви к этой стране и ее народу она сегодня, проходя по улицам Токио, ясно видела, что в последнее время на них стало слишком людно. И эта проблема не исключительно японская, она глобальная, и для ее решения одного только просвещения мало. И научить женщин быть увереннее, а мужчин – сдерживать свое либидо тоже будет мало. Вот для чего она вернулась в Японию – предложить лучший способ.

«Эта конференция масштабнее всех предыдущих, – сказала Сэнгер. – Она станет событием в деле планирования семьи, потому что мы будем говорить об исследованиях в области контроля рождаемости, о которых мы были не готовы говорить на прошлых конференциях».

Выступление Пинкуса было намечено на середину дня двадцать восьмого октября, в пятый и предпоследний день конференции. Кроме журналистов, готовых освещать речь, и сторонников контроля рождаемости, готовых разнести новости, там собирались присутствовать некоторые мировые эксперты в области репродуктивной биологии, включая зоолога Солли Цукермана, который всего через год, в тысяча девятьсот пятьдесят шестом, будет удостоен рыцарского звания за заслуги перед Англией во время войны, когда он изучал экономические и гуманитарные последствия бомбежек и помогал Королевским военно-воздушным силам выбирать цели в преддверии высадки в Нормандии. Цукерман был одним из великих универсалов своего времени, другом Джорджа и Айры Гершвинов [43] Гершвин Джордж (1898–1937) – американский композитор и пианист, создатель успешных бродвейских мюзиклов, работавший в паре с братом, Айрой Гершвином (1896–1983), который писал тексты к его постановкам. и экспертом по социальной жизни обезьян, в том числе человекообразных. Присутствовал также доктор Алан Стерлинг Паркс, один из английских пионеров гормональных исследований, к тому времени уже легенда в своей области. Как и Цукермана, его скоро посвятят в рыцари – за вклад в науку. За день до выступления Пинкуса знаменитый доктор Паркс не выразил больших ожиданий: представив обзор различных ведущихся в мире проектов по контролю рождаемости, он сказал, что, по его мнению, они дают «не особенно много или совсем никакой надежды на практическое применение в ближайшем будущем». В теории, заявил доктор Паркс, можно открыть безопасное соединение, препятствующее воздействию гормонов гипофиза на яичники, но это всего лишь в теории. «Вряд ли я должен говорить, – продолжал он, – что сейчас такое соединение неизвестно».

За несколько часов до речи Пинкуса выступил М. Ч. Чжан. Будучи ближайшим сотрудником Пинкуса, Чжан все же полагал, что босс чересчур торопится, объявляя победу. Он считал, что понадобится время на доказательство, что все работает. У него было и более принципиальное сомнение: он считал, что таблетка для ежедневного применения для подавления овуляции может оказаться неверным решением. Даже если цена таблетки резко снизится, непонятно, будет ли она достаточно дешева и удобна для женщин из самых низов. У него были серьезные подозрения, что от таблетки, которую следует глотать двадцать один раз в месяц, больше всего выиграют фармацевтические компании. Женщины многие годы будут сидеть на крючке ежедневного приема пилюль. Пинкус старался развеять его опасения. Выгода фармацевтических компаний, утверждал он, – «неизбежное зло». Таблетка может не быть идеальной, но работу она проведет мощную.

Чжан в это так до конца и не поверил, как можно было понять из его доклада в Токио. «До тех пор пока мы не узнаем больше о механизмах оплодотворения и репродуктивной физиологии, – сказал он на-английском с сильным акцентом, – найти эффективное средство ими управлять можно лишь методом проб и ошибок».