Сабина Шпильрейн - Опасный метод лечения шизофрении

Я должна отметить, что упомянутая больная dementia ргаесох также говорила об огне, она видела сон, в котором загорело, запылало здание (домик ее родителей). Далее пациентка X. рассказывает, что согласно сну она упала с кровати; однажды ей приснилось, что кто-то поднял ее. Это напоминает ей землетрясение, во время которого качалась лампа (снова ассоциация с огнем). Посредством представления разрыва во время рождения пациентка констеллирует, производит ряд картин, который символически изображает разрыв, при этом подземные толчки, широкая щель, печные трубы выглядят как широко зияющая «рана матки», здание, из которого идет дым, подземные толчки при подъеме, подземные толчки во время землетрясения. В своей работе «Конфликты детской души» 249Юнг описывал случай страха землетрясения. Землетрясение – это также символика рождения.

Пациентка X. дает нам дальнейшие доказательства. Она рассказывает, как в детстве испытывала страх перед дьяволом, трубочистом и маленьким человечком (все они появляются из печи). Я не прекращаю ее ассоциации, а потом спрашиваю, может ли она вспомнить о похожем сновидении, в котором встречались печные трубы или дым. Теперь она сразу вспоминает о картине божьей матери, из головы которой шел дым. Тут ей приходит на ум сказание, которое мы уже давно ожидали услышать. Она говорит: «Гера приходит к Зевсу из головы». До этого момента я не объяснила пациентке значение ее сновидения. Странно еще и то, что недавно пациентка уже обнаружила истинное содержание сновидения посредством таких объективных знаков как онанистическое положение, позыв к мочеиспусканию, кровотечение. Представление о рождении, которое очень легко появляется при менструальном кровотечении, было для пациентки слишком ужасно, чтобы быть осознанно перенесенным. Она могла выразить это лишь символически, когда представляла кровь в качестве дыма, перемещала процесс вверх (в голову) и приписывала все «святой» Марии.

Ребенок, которого Мария держит в сновидении, также обозначает, что пациентка и во сне тоже думала о становлении матерью (продукт родов). То же самое нам дают ассоциации с дьяволом, трубочистом, маленьким человечком, которые (как и ребенок) выходят из «печи» 250.

Символика животных и фобия у одного мальчика

(1914)

Маленький Миша был физически здоровым, веселым, совсем разбалованным матерью ребенком. Обычно мать называла его Муней или даже еще ласковей – Муничка. В русском языке это краткая форма от «мамуня»: ласкательная форма слова «мама». Имя первого объекта любви «мама» или «матушка» между тем является употребительной ласкательной формой, и не только по отношению к женщинам, но и к мужчинам 251,252. Образованные женщины используют эту ласкательную форму только по отношению к детям, но здесь есть еще одно психологическое обоснование. Так, например, мать просит своего мальчугана: «Иди, матушка, сделай это для меня». Она настолько проникнута единением со своим ребенком, что не отделяет его от себя. Особенно четко этот процесс проявляется в сновидениях любящих матерей: в них ребенок регулярно является «желаемой личностью» матерей, т. е. символическим репрезентантом ее самой с ее собственными физическими и душевными печалями, желаниями и страхами.

Мишина мать также чувствует за своего сына, в то время как мальчик, отчасти по причине аналогичной чувственной установки матери, выдает мужские ласкательные имена. При этом следует учитывать иронию: «Ты должен также быть мужчиной». Какое-то время Миша с пристрастием называл мать то «серый зайчишка», то «воришка плут». Это характерные образы из мира русских сказок. «Серый зайчишка» – это маленькое, пугливое животное, которое много страдает от несправедливости сильных и нуждается в защите. «Пушистый ты, серый», – часто говорил Миша своей матери. Обычно воспитательницы называют своих воспитанников «куцый зайчишка» 253, что означает то же самое, что и «маленький зайчик». У Миши тоже была воспитательница из простого народа, которая раньше была его кормилицей. Теперь он дает матери свое прежнее имя. В противоположность «серому зайцу» «воришка плут» – это самостоятельный хитрый индивидуум, которого давно следовало бы наказать, если бы его только смогли поймать. Эти два противоположных качества матери Миша, наконец, объединил в новом ласкательном имени для нее, а именно: «серый воришка».

Это все равно что, если бы он назвал ее:

«И все-таки ты маленький пугливый, пушистый зверек, но при этом и хитрый, так что с тобой нужно быть настороже; можно было бы подумать, что ты мужчина – ты такая хитрая – посмотрите только на этого мужчину! – но при этом ты все же маленький серый зайчишка!» 254.

«Ах, какой же он хитрый, этот серый», – иногда кричал мальчик в восторге, указывая на мать. Одним из любимых его занятий было обманывать мать. Когда она поймала его, он признался, смеясь:

«Я обманываю только тебя, ты, хитрый, ты, серый воришка, ты! Так забавно обманывать тебя!».

Окруженный материнской любовью, мальчик долгое время тосковал по отцу, к которому он был привязан нежной любовью. К другим людям, а именно к мужчинам, он ревновал. Он долгое время не мог показать этого матери до тех пор, пока она не спрашивала совета, например, куда можно пойти гулять, учитывала мнение какого-либо мужчины. Однажды в такой момент у него случилось сильное расстройство, он хотел искусать и исщипать мать. Когда ему стало лучше, плача, он попросил у нее прощения: он сам не знал, почему у него появилось желание измучить любимую маму; она принесла ему горе, он знал, что поступает нехорошо, но не мог прекратить.

Миша был очень нервозным ребенком, и чем дальше, тем сильнее повышалась его нервозность. В возрасте 10 лет он заболел фобией обезьян. Страх был настолько велик, что он не мог оставаться в комнате один, да – несколько раз он даже боялся идти в туалет, если мать не ждала его за дверью. Ему всегда казалось, как будто на него хотела прыгнуть обезьяна. Случайно я вспомнила, что раньше из любви к матери мальчик называл ее «злая мартышка», а сейчас совсем забыл об этом. Чтобы вызвать это в его памяти, я спросила Мишу, не видел ли он где-нибудь похожую обезьяну. Да, – он задумался, пожалуй, он видел одну в зоопарке. Это была мартышка. Я хотела знать, напоминает ли ему эта мартышка кого-нибудь. Правильно: он вспомнил, что однажды он был очень зол на свою мать; он думал, что она хочет прыгнуть на него, как сейчас эта обезьяна. С тех пор он называл ее «злая мартышка». Имеется рассказ на русском языке для маленьких детей об одном мальчике, который, несмотря на строгий запрет, дразнил обезьяну, сидящую в клетке, и был наказан за это рассерженным животным 255. Теперь его фобия обезьян развивалась следующим образом: очевидно, он хотел сделать что-то такое, из-за чего мать сильно разозлилась. Мать пригрозила ему, а ребенок отнесся к этому как к развлечению, в то время он идентифицировал свою любимую мать через смешное ласкательное имя наказывающей мартышки. Со временем отношение к матери как к животному вытеснялось в бессознательное: Мише необходимо много времени на размышление, чтобы вспомнить об ассоциации мартышка-мать. «Мартышка» стала символическим репрезентантом наказания для уже неосознанного, ранее отмеченного удовольствием прошлого и, в соответствии с этим, превратило бывший аффект удовольствия в аффект страха. Что это было за прошлое, к сожалению, мне не удалось узнать, потому что я редко видела мальчика. Отец ребенка сообщил мне о похожем символизировании родителей в образе собак. Это было в сновидении: Миша видел котенка, которого затравили собаки, и ему было очень жаль животное. Отцу без труда удалось установить отношение сновидения к реальности: днем раньше Мише пришлось выслушать многочисленные упреки со стороны родителей, и ему также грозили наказанием. Теперь родители были в сновидении собаками, которые затравили его, маленького котенка. Во «Вкладах к толкованию сновидений» 256,257Фрейд анализировал фобию волков у одного мальчика.