Джошуа Мезрич - Когда смерть становится жизнью. Будни врача-трансплантолога

Сойдя вместе с семьей с корабля «Королева Елизавета» в Нью-Йорке, Калн ненадолго отправился в лабораторию Берроуз Велком в Такахо. Там он встретил Джорджа Хитчингса и Труди Элион, двух ученых (и будущих обладателей Нобелевской премии), которые синтезировали 6-МП вместе с другими схожими веществами, разработанными для лечения рака. Двое этих исследователей были впечатлены работой Кална и сообщили ему о более современных агентах, которые, по их мнению, могли оказаться эффективнее. Они дали ему несколько разных производных 6-МП на пробу, чтобы он мог продолжить свои исследования.

Когда в 1960 году Калн пришел в лабораторию Джо Мюррея, он попросил разрешения поэкспериментировать с препаратами, полученными у Хитчингса и Элион. Мюррей, который также сомневался в эффективности облучения, согласился. Вдвоем они протестировали около двадцати препаратов и остановились на Б.В. 57-322, позднее названном азатиоприн [67] Сильный иммуносупрессивный препарат. или имуран. Калн писал: «Кульминацией этих экспериментов стала демонстрация в «Бригаме» первой собаки с прижившимся почечным трансплантатом. Ей давали азатиоприн, и спустя полгода после операции у нее сохранялась нормальная функция почек. После того как медицинская история была зачитана, дверь открылась, и моя собака Лоллипоп выбежала в зал, полный людей, и попыталась подружиться с заслуженными профессорами в первом ряду». Победы в лаборатории в сочетании с успешными трансплантациями среди однояйцевых близнецов вдохновляли ученых двигаться дальше. Медавар вспоминал: «Этот период был золотым веком иммунологии. По всему миру совершались открытия, и все мы были счастливы, что живем в такое время. Объединенные работой над общей проблемой, мы все знали друг друга и старались встречаться как можно чаще, чтобы обмениваться идеями и горячими новостями из лаборатории». После многочисленных успехов в лаборатории было принято решение использовать азатиоприн в больницах. К сожалению, это случилось непосредственно перед возвращением Кална в Англию. Ему было жаль уезжать, но он знал, что продолжит свое дело в Лондоне.

С появлением эффективного метода предотвращения отторжения трансплантата хирурги начали трудиться над тем, чтобы сделать пересадку почек как от мертвых, так и от живых доноров реальностью.

После трех последовавших одна за другой неудач с азатиоприном Мюррей 5 апреля 1962 года пересадил почку Мелу Дусетту, 23-летнему бухгалтеру. Дусетт находился на диализе в «Бригаме», когда 30-летний мужчина скончался во время операции на сердце, и его почки решили использовать для трансплантации. После трансплантации Дусетт пережил два острых периода отторжения, однако их устранили с помощью стероидов. Новая почка прослужила Дусетту 21 месяц, после чего ему сделали вторую трансплантацию. После второй операции он прожил еще полгода, но потом умер от гепатита, которым, вероятно, заразился в результате пересадки почки или переливания крови. Анализы на вирус гепатита стали проводиться лишь много лет спустя. Учитывая, что на дворе стоял 1962 год, почку взяли от умершего донора, а облучение не проводили, такой результат казался невероятным успехом. Мюррей писал: «Всего через 8 лет после того, как в 1954 году близнецы Геррики вошли в двери «Бригама», мы достигли нашей цели… нам удалась трансплантация органа от умершего донора».

Это было лишь начало почечной трансплантации. С появлением химической иммуносупрессии – эффективного метода предотвращения отторжения трансплантата – хирурги начали усердно трудиться над тем, чтобы сделать пересадку почек как от мертвых, так и от живых доноров клинической реальностью. Количество центров трансплантации стало расти, и заинтересованные врачи и ученые регулярно представляли результаты своей работы и обсуждали их. Помимо ученых из «Бригама» и Роя Кална из Лондона, в этой сфере деятельности появилось еще несколько исследователей.

Приехав в Колорадский университет в конце 1961 года, Томас Старзл, известный своим вкладом в область трансплантации печени, целиком погрузился в тему пересадки почек. В привычной для себя манере Старзл занимался трансплантацией почек как в лаборатории, так и в клинике, используя трансплантаты и живых, и мертвых доноров. К 1963 году он представил и опубликовал результаты более чем 30 пересадок почек, более блестящие, чем у кого-либо до него. Его главный вклад заключался в увеличении доз стероидов в комбинации с азатиоприном и уменьшении реакции отторжения с помощью стероидов в высокой дозировке.

К середине 1960-х годов существовало уже более 25 программ трансплантации почек, и количество случаев со счастливым исходом возросло.Однако число летальных исходов по-прежнему оставалось высоким. В конце 1970-х годов лишь половина пациентов жила после пересадки почек год и более. Половина пациентов сталкивалась с отторжением трансплантата в течение года, многие из них умирали. Если 1960-е годы, когда появились представления о возможностях трансплантации, были временем всеобщего воодушевления, то в 1970-е стало ясно, что поражения не менее редки, чем победы.

Один препарат изменил все. В 1958 году управляющие швейцарской компанией «Сандоз» (Sandoz) открыли программу, по которой сотрудники во время командировок или отпуска собирали образцы почвы. Эти образцы впоследствии проверяли на наличие грибковых метаболитов, имеющих иммуносупрессивные или противоопухолевые свойства. Каждую неделю тестировали 20 образцов. И 31 января 1972 года образец 24-556, привезенный сотрудником из Норвегии, показал значительные иммуносупрессивные характеристики. В течение следующего года образец (названный «циклоспорин-А» из-за своей циклической структуры и происхождения от грибковых спор) был очищен и изучен. Жан-Франсуа Борель и Хартман Штехелин из «Сандоза» провели широкомасштабное исследование и подтвердили наличие у циклоспорина А впечатляющих иммуносупрессивных свойств.

Калн, посвятивший 20 лет поиску новых способов предотвращения отторжения трансплантата, в 1977 году вместе с иммунологом Дэвидом Уайтом посетил конференцию в Британском иммунологическом обществе, где Борель представил свои наблюдения, касающиеся циклоспорина А. Калн и Уайт были весьма впечатлены, и им даже удалось получить небольшое количество препарата для проведения экспериментов на мышах, переживших пересадку сердца. Результаты оказались слишком хороши, чтобы быть правдой. Повторив тесты, приведшие к аналогичным результатам, Калн связался с «Сандозом» и получил большие дозы циклоспорина А для экспериментов над крупными животными. Ему сообщили, что «Сандоз» утратил интерес к препарату, и разрешили забрать из лаборатории остатки. Используя их, Калн провел трансплантации почек у собак и гетеротопные трансплантации сердца у свиней и снова получил впечатляющие результаты. Он был готов перейти к людям.