Ольга Хухлаева - Как наладить сон ребенка. Важные знания, практические советы, сонные сказки

Те из вас, кто успел более глубоко изучить тему стресса, уже знают, что и там кортизол – зверь, которого нужно избегать. Именно излишки кортизола, который плюс ко всему еще и медленно выводится из организма, обусловливают то, что нейронные связи формируются неверно, искажая восприятие реального масштаба стрессовой ситуации в сторону увеличения. Иными словами (упрощенно), избыток кортизола – это яд, который приводит к огромному количеству негативных изменений в организме – от набора веса до хронического стресса и депрессии. И тут нерадивые экстремисты снова запугивают родителей тем, что, если вы создадите стрессовые условия для ребенка, он накачает себя кортизолом, и это изжарит его мозг, – причисляя к таким стрессовым условиям и работу по методикам обучения самостоятельному засыпанию. Вопрос о том, что недосып, который почти всегда является долгосрочным фактором, воздействующим на ребенка и всю его семью месяцами, а порой годами, – это тоже стресс, приводящий к накоплению кортизола, скромно замалчивается. Более того, в подтверждение «вреда от методик» нередко приводят и так называемое кортизоловое исследование, проведенное Венди Миддлмисс.

Немного фактов об исследовании, за публикацию которого был снят редактор журнала «Раннее развитие человека» по причине допуска к изданию недобросовестно проведенной работы.

Двадцать пять пар («мама – ребенок») были приглашены на исследование длиной в пять дней, сценарий которого предполагал, что детей уложат спать методом исключения (полное отсутствие вмешательства взрослого после завершения ритуала) медсестры в больничном учреждении резидентского типа. Матери будут находиться в отдельном помещении, где будут слышать своих детей, но не смогут принимать участие в ночной заботе и в целом в решении задач сна во время исследования. В период бодрствования матери общались с детьми как обычно. Исследователи собирали слюну матерей и детей по завершении ритуала и через 20 минут после засыпания, чтобы определить уровень кортизола (а значит, и стресса). И дальше начинается самое интересное: пока дети плакали (первый день), уровень кортизола у матерей, которые их слышали, был соотносим с уровнем кортизола у детей. К третьему дню дети не плакали при засыпании, а уровень кортизола оставался таким же, как и в первый день, но у матерей, которые больше не слышали плача детей, уровень кортизола падал. Для тех, кто изначально настроен против работы над самостоятельным засыпанием, а уж тем более по прямым методикам, выводы были однозначны (к ним подталкивают и сами исследователи в своем заключении) – матери расслабляются от отсутствия плача, а ребенок на самом деле все еще страдает и испытывает стресс! Но не все так однозначно. Если вчитываться в оригинал и осмыслять суть работы, то вопросов остается больше, чем ответов, и эти вопросы сильно пошатывают значимость выводов:

• непредставительная выборка: из 25 пар (что само по себе очень мало) в итоговый анализ попадает от 12 до 24 образцов, то есть половину второй выборки вообще не с чем сравнивать, не говоря уж о ничтожной репрезентации участников к популяции;

• повышенный уровень кортизола у детей – не выяснено, с чем он действительно связан. Могло ли повлиять незнакомое место, чужие люди, осуществлявшие укладывание (контрольной группы нет!), был ли достаточным дневной сон (этих данных тоже нет)? Просыпались ли дети во время забора слюны, проводившегося через 20 минут после засыпания (что точно привело бы к повышению уровня гормона стресса), тоже не отмечено;

• эмоциональность выводов, которые позволяют себе авторы, не только не соответствует нейтральной тональности, обязательной для серьезной работы, но и выдает изначальную предвзятость: «Итак, мы видим, что ребенок, которого “всего лишь” оставляют проплакаться, демонстрирует те же самые признаки, что и ребенок, попавший в бомбежку и оставшийся сиротой без родителей! Но защитники метода “поплачет и перестанет” предлагают нам верить, что это нормально и что малыш при этом здоров и счастлив… Это не так ни с моральной точки зрения, ни с точки зрения доказательной медицины, бесстрастно фиксирующей у детей признаки тяжелого стресса при внешнем отсутствии реакции. Вспомните об этом, когда вам предложат оставить ребенка “немного поплакать, чтобы потом все было хорошо”». Далее следует ссылка на исследование, которое никоим образом не подтверждает, что уровень стресса у ребенка, попавшего в бомбежку, идентичен уровню стресса ребенка, работающего по методике – даже самой прямолинейной, как в этом случае. Более того, по какой-то причине авторы останавливаются и не фиксируют (или не отображают?) уровень стресса ребенка ни на четвертый, ни на пятый день работы. Ну и уж если речь идет о доказательной медицине, которую авторы помянули всуе в своем заключении, – она не может опираться на 12 испытуемых, работающих то ли три, то ли пять дней без контрольной группы.

Я разбираю эту работу не из личной неприязни к авторам, а лишь для того, чтобы наглядно показать уровень несостоятельности одного из самых популярных трудов, который часто приводят мамам «в доказательство» того, что им нужно ждать и терпеть, не предлагая реальной помощи, а лишь усиливая чувство вины, безысходности и изоляции у женщины, которая явно находится не в самой радужной ситуации. И если Венди Миддлмисс еще хотя бы напрямую касается работы над сном, то почти все остальные исследования находятся на уровне тех самых британских ученых из анекдотов. Они анализируют то лабораторных крыс, то ситуации и близко не относящиеся к младенческому возрасту и обучению самостоятельному засыпанию. Особенно такими ссылками грешит доктор У. Сирз в своей популярной книге – ни один (!!!) из трудов, на которые он ссылается, не может быть соотнесен с реальными условиями корректной работы по методикам.

Раз уж речь зашла об исследованиях, то я хочу упомянуть и более серьезные и объемные труды, посвященные оценке потенциального вреда или пользы применения методик. Я часто слышу еще одну отговорку противников работы над сном: что по этическим соображениям исследовать степень вреда применения методик невозможно – ну не можем же мы сознательно подвергать каких-то детей такому серьезному риску (потому что здоровый сон – действительно очень рисковое мероприятие, простите мне мой сарказм). На самом деле такие исследования существуют, и они довольно большие и по выборке, и по длительности, и по количеству вопросов, на которые они ищут ответы. Одно из таких исследований было проведено в Австралии командой Харриет Хискок. На протяжении пяти лет после внедрения двух методик (интервальной и методики стула) при участии контрольной группы (176 детей) команда ученых наблюдала за группой из 328 детей и оценивала не только наличие улучшений и их выраженность после работы и с течением времени, но и уровень привязанности к родителям, уверенности в себе, способность коммуницировать со сверстниками, степень тревожности и общее качество жизни этих детей. После пяти лет наблюдения, к шестилетнему возрасту ребят из групп, прошедших работу над сном по обеим методикам, не было выявлено отличий от контрольной группы (тех ребятишек, которые не участвовали в работе над сном в исследовании), то есть они были так же довольны жизнью, любили своих родителей и общались со сверстниками, как и «обычные» дети. Эти же выводы подтверждает и исследование близкое по содержанию, но меньшее по сроку (всего год, но все равно не три дня, как у мисс Миддлмисс) и по выборке (167 детей, но все же не 12 фактических участников), с наличием контрольной группы детей, проведенное командой Майкла Градисара. В одном из обзоров рассмотрены 52 исследования, посвященные конкретно работе в поведенческих методиках над улучшением детского сна, и в целом авторы этих работ отмечают улучшения в 94 % случаев – неплохой процент эффективности.