Л Цветкова - Мозг и интеллект: Нарушение и восстановление интеллектуальной деятельности

Большое внимание уделено нами проблеме смысла и значения, механизмам их нарушения, зависящим от нарушения мышления в целом и находящимся в непрямой зависимости от топики поражения мозга. Проблема смысла и значения рассмотрена нами в плане возможных взаимосвязей вербально-логического и образного видов мышления, а также в связи с проблемой разных форм и уровней нарушения образов-представлений.

Мы рассматривали значение как специфическую меру общности, как результат обобщения связей, стоящих не только за словом, но и за предметным образом. В основе значения лежит вычленение существенных признаков объектов, явлений. Значение существует как факт индивидуального сознания, независимо от индивидуального, личностного отношения к действительности. Психологически, по А. Н. Леонтьеву, значение — это «обобщенное отражение действительности, выработанное человечеством и зафиксированное в форме понятия, знания или даже в форме умения как обобщенного „образа действия“, нормы поведения и т. и.» [147] Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — М., 1981. — С. 299. .

Понятие смысла мы также использовали при анализе не только вербальных, но и невербальных форм познавательной деятельности, в частности наглядно-образного и образного мышления. Основанием для такого подхода к значению и смыслу были не только литературные данные, но и наш экспериментальный материал, анализ которого показал, что значение и смысл искажаются при нарушении не только вербально-логического мышления, но и невербальных его видов.

Мы показали, что при локальных поражениях мозга нарушаются все виды мышления, в том числе и образное. Наш материал дает основание говорить, что при локальных поражениях мозга образы-представления страдают как устойчивая система отношений, нарушается их семантика — предметная отнесенность, значение и смысл, нарушается их связь с речью. Наш материал показал, что предметное значение связано с конкретным образом-представлением, а смысл — с глобальным образом разной степени его интегрированности и их дефекты имеют разные мозговые основы и психологические механизмы.

И еще один, представляющийся нам важным план нашего изучения нарушения мышления при локальных поражениях мозга — это роль личностного компонента мышления. На важность изучения мышления в личностном плане указывали многие исследователи: Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия и др. Так, С. Л. Рубинштейн писал, что, чтобы приблизиться к мышлению в его конкретной реальности, нужно как бы выйти в новое содержание, рассмотреть мышление в личностном плане как конкретную познавательную деятельность человека в ее личностной мотивации. «Вообще реальный мыслительный процесс связан со всей психической жизнью индивида… Мыслит не „чистая“ мысль, а живой человек» [148] Рубинштейн С. Л. Основы обшей психологии: В 2 т. — М., 1989 — 1. — С. 369. .

Мы исследовали потребностно-мотивационную сферу сознания, целенаправленность и целеполагание в процессе решения мыслительных задач и обнаружили нарушение этого блока в структуре интеллектуальной деятельности у больных с лобным синдромом и его сохранность — при поражении теменно-затылочных отделов мозга.

Таким образом, в заключении мы обозначили далеко не весь круг проблем, а только те из них, которые оказались в центре нашего внимания при осмыслении экспериментальных данных. Что касается более полного анализа, то он дан в главе V и в параграфах «Обсуждение результатов исследования». Поэтому мы, чтобы не повторяться, позволили себе в заключении лишь подчеркнуть ключевые моменты в нашей работе.

Мы хорошо понимаем, что осталось значительно больше нерешенных вопросов, чем тех, на которые получен ответ в данной работе. В будущих исследованиях одни из положений, обозначенных и изложенных в этой книге, будут уточнены, другие, возможно, будут отвергнуты, а третьи, надеюсь, получат дальнейшее развитие. И тем не менее нам хочется думать, что данный этап работы автора, отраженный в книге, пройдет не без пользы для теории и практики психологии и нейропсихологии интеллектуальной деятельности.

Подводя итоги написанному, мы хотели бы еще раз остановиться на одном из главных вопросов, сформулированных в книге, — как взаимодействуют мозг и психика. Мы обращались к этой центральной проблеме как в теоретическом, так и экспериментальном плане, рассматривая такие проблемы, как:

• взаимосвязь нарушения разных видов интеллектуальной деятельности с поражением определенных участков мозга;

• роль и специфический вклад отдельных зон мозга в механизмы и структуру нарушения, а также и в формирование и протекание интеллектуальной деятельности;

• особое влияние лобных и теменно-затылочных отделов мозга на патологию высших психических функций, в том числе и мышления;

• вклад разных уровней психологической и психофизиологической структуры интеллектуальной деятельности в формирование и форму протекания дефекта;

• не прямая, непосредственная, а опосредствованная функциональными системами связь поражения мозга с нарушением интеллектуальной деятельности и т. д.

Известно, что философия и психология долгое время лишь постулировали положение о том, что мозг является органом психической жизни человека. Нейропсихологическая наука позволяет нам ближе подойти к решению этого вопроса, выводя его из чисто спекулятивных рассуждений в область научного эксперимента.

В настоящее время нейропсихология располагает богатейшим материалом, позволяющим обозначить роль мозга в целом — в формировании, развитии и протекании психических процессов, выделить принципы функциональной организации мозга.

Наш материал подтверждает положение о связи психической деятельности в целом, и в том числе и интеллектуальной, с мозгом, связи не прямой, непосредственной, а опосредствованной психофизиологическими функциональными системами. Становится понятным положение о том, что интеллектуальная деятельность порождается не мозгом, а взаимоотношением человека с общественной средой, формируется и реализуется с помощью мозга.

Мы обнаружили также, что механизм нарушения интеллектуальной деятельности, форма его протекания, возможности и методы преодоления дефекта связаны не только с определенными участками мозга, но и с уровнем поражения мозга, который в свою очередь связан и с уровнем психологической организации пострадавшего мыслительного процесса. Оказалось, что не только механизм, т. е. фактор, лежащий в основе нарушения мышления (и любой другой высшей психической функции), но и его уровень находятся в тесной зависимости от топики поражения мозга.