Абдулхай Алдашев - Акониты [фармакология, токсикология и применение]

Рис. 8. У овцы началось слюнотечение.

Рис. 9. Шаткая походка, неестественная поза.

Рис. 10. Движения животного не координируются.

После таких.приступов буйства наступало угнетение общего состояния. В этой стадии у большинства животных наблюдалась атаксия, овцы лежали на брюхе, что является неестественной для них позой. Попытка вставать часто не удавалась задние конечности животных настолько были расслаблены, что овцы нередко принимали позу сидящей собаки. Иные отравленные животные в промежутках между приступами тетанических судорог, опустив голову, дремали. При дотрагивании пальцем к шерсти спины овцы вздрагивали. У животных резко нарушались функции органов дыхания, кровообращения и пищеварения. Одновременно с появлением слюны отмечалось резкое замедление и нарушение ритма дыхания. Вдохи и выдохи становились глубокими, вскоре животные вынужден были дышать открытым ртом, вдохи сопровождались стонами. В стадии максимального развития всех клинических симптомов дыхание становилось чайнстоксовским. При аускульции были слышны влажные хрипы.

Изменение в функциональном состоянии сердечно-сосудистой системы выражалось в появлении стойкой аритмии пульса. Он был слабый, нитевидный. Аускультация области сердца обнаруживала чередование тахикардии с брадикардией, при чем тахикардия совпадала с актом дыхания, а брадикардия с дыхательной паузой. Перед остановкой сердца обычно наступала тахикардия, которая быстро переходила в трепетание желудочков, что было нетрудно установить пальпаторно-аускультационно по наличию дрожательного движения и соответствующим ему тонам. При благоприятном исходе отравления аритмия сердечных сокращений исчезала позже всех остальных симптомов, а в случае со смертельным исходом, как правило, сердце продолжало работать еще в течем 3—5 минут после остановки дыхания.

Характерными симптомами нарушения функциональной деятельности органов пищеварения были прекращение руминации, спастическое напряжение стенок рубца, появление антиперистальтических движений, сопровождаемых икотно-рвотными явлениями, учащение перистальтики кишечника, приводящее к поносу.

Рис. 11. Наступил паралич, началась тимпания рубца.

Симптомы отравления животных, которые впоследствии выживали, продолжались в течение 6—20 часов. У смертельно отравленных овец смерть наступала через 2—4 часа после дачи травы.

В результате экспериментов с аконитом киргизским в третьей и четвертой группах пало по 1 овце и в пятой группе — 3 овцы из 4 (табл. 19).

Попытки к спасению отравленных животных медикаментозными средствами давали не всегда одинаковые и положительные результаты. Из всех примененных средств (сульфацил, кофеин, камфара, атропин, аминазин) более или менее эффективным оказался атропин.

Эти опыты подтвердили токсичность аконита киргизского и нетоксичность аконита таласского.

Обсуждение результатов.Эксперименты, проведенные в условиях, приближенных к естественным, показали, что к акониту таласскому у животных оборонительный рефлекс не наработан. Поэтому голодные овцы при отсутствии других сочных растений могут есть его. Ограниченное употребление травы аконита таласского в наших опытах можно объяснить горьким вкусом и грубостью стеблей.

В опытах с насильственным кормлением овец листьями аконита таласского в больших дозах (350—500 г на голову были получены одинаковые данные, которые позволяют судить о том, что аконит таласский в обычных условиях не может служить причиной спонтанного массового отравления овец на летних выпасах. Во-первых, при обилии на пастбище сочного, питательного разнотравия овцы никогда не съедят аконита таласского больше, чем в наших опытах, во-вторых даже в сравнительно больших дозах (7,5 г/кг ) он не вызывает смертельного отравления овец. Между тем, наши опыты вольным кормлением проголодавшихся овец листьями этого растения показали, что они, несмотря на 16-часовой голод съедали не более 30 г листьев аконита. Это лишний раз доказывает, что в естественных условиях исключается возможность поедания травы аконита таласского в количестве, равном дозам насильственного кормления.

Совершенно иными были результаты опытов со скармливанием овцам листьев аконита киргизского. Несмотря на то, что этот аконит часто растет в одном кусте с аконитом таласским и имеет большое морфологическое сходство с ним, он обладает ясно выраженным токсическим свойством. Уже в дозе 5 г/кг он вызывал отравление у всех трех подопытных овец, из которых одна пала. С повышением дозы аконита увеличивалось и число летальных исходов.

Ввиду тесного симбиоза неядовитого аконита таласского с ядовитым представителем, у животных к акониту киргизскому, вероятно, не выработался отрицательный пищевой рефлекс. Поэтому проголодавшееся животное вместе с аконитом таласским поедает также ядовитый аконит, в результате чего может отравиться им. Этим мы объясняем причину массового отравления крупного рогатого скота бывшего колхоза «Мин-Булак» летом 1959 г. в районе произрастания двух аконитов-симбионтов.

Итак, из результатов описанных экспериментов можно сделать следующие выводы.

1. Аконит таласский в естественных условиях поедается животными в небольшом количестве.

2. Допустимое к употреблению животными количество аконита таласского практически безвредно для организма овец.

3. В некоторых урочищах верховья Чаткала растут в сообществе два вида аконита, один из которых известный аконит таласский, а другой новый (киргизский) формирующийся вид, вероятно, появившийся в результате естественной гибридизации аконита таласского с аконитом джунгарским.

4. Киргизский аконит токсичен для животных.

Опыты проводились в июле—августе 1962 г на высокогорном пастбище Коль-Тёр совхоза «Тамчи» Киргизской ССР.