В.П Осипов - Курс общего учения о душевных болезнях

Для иллюстрации переживаний человека, страдающего навязчивыми идеями, и отношения его к ним приведу описание, представленное мне больным, которого мучила мысль о неправильном развитии его тела (dysmorphophobia); в этом описании заслуживает внимание и вызывающий момент, с которым связывается начало болезни.

Еще мальчиком во время борьбы я повредил себе в паху или, как говорят, надорвался. Внешние признаки болезни у меня совершенно прошли, но мысль о повреждении осталась. Когда я стал приходить в зрелый возраст, и пробудились во мне инстинкты, я стал думать, что левый пах у меня не отправляет своих функций в половом отношении, а от этого у меня может развиваться только одна правая половина организма. Сама по себе эта мысль меня не пугала, но пугало то, что у меня нарушится симметрия лица и всякий будет замечать это. Когда такая мысль засела в голове, я действительно стал чувствовать боль в правой половине лица, а потом и всей головы. Пришлось обратиться к докторам. Там меня убедили, что паховое повреждение никоим образом не может отразиться на голове; значит, это от мнительности. На время я успокоился и стал надеяться, что все пройдет, раз я не буду думать уже о болезни. Но следы болезни уже остались на моем лице. Не думать я не мог, так как замечал это, а болезнь от думы. Я стал бояться и избегать мысли о ней, но чем сильнее я отгонял ее, тем более приходилось думать о ней. Я попал в заколдованный круг; одно и то же является причиной, и следствием другого; боюсь мнительности, а мнительность сильнее от боязни. Итог - увеличивающееся повреждение лица 152).

Я вижу, что неправильность лица замечают некоторые как бы с удивлением, некоторые - с невинной улыбкой; если кто и не различает, то я думаю, что вот сейчас заметит, и боюсь прямо смотреть на него. Почти ни одной минуты без гнетущей мысли и тяжелого чувства. Замечаю, что ко всему охладеваю, как яд, мысль отравляет каждое дело, все делаю механически, ко всему апатия. Люблю быть в обществе, а общество заставляет меня мучиться. Одно бы гнетущее чувство ничего, но вместе с ним появляется в правой половине лица и головы боль, а мысль перестает работать; соображение притупляется, особенно его быстрота, память, особенно механическая, сильно ослабевает. Что раньше давалось легко, теперь приобретаю с трудом и то не так надолго. Иногда с трудом вспоминаю самую простую вещь. Я боюсь опуститься совсем и превратиться в глупца.

И все от мучительной мысли, что следы болезни существуют, заметны, и от этой же мысли развиваются.

Думаю, чтобы выйти из этого круга и освободиться от его последствий, мне нужно уничтожить больную мысль, а ее возможно уничтожить лишь в том случае, когда у меня явится чувство безразличия к виду моего лица и к замечаниям и усмешкам посторонних.

Нужно сделать, чтобы это меня нисколько не трогало, как бы меня не касалось и пропускалось мной без внимания. Нужно уничтожить чувство досады, но не нужно, чтобы индифферентизм обратился в неряшливость во всем.

Уверениями же в самообмане ничего, думаю, достигнуть нельзя, так как на каждом шагу встречаю подтверждения своей болезни; для этого нужно быть бессознательным.

Из этого описания ясно видно, что временами больной совершенно критически относится к своим навязчивым мыслям, а временами эта критика страдает, мысли всецело овладевают больным; также сам больной отмечает, что ему не удается прогнать навязчивые мысли, что чем сильнее он борется с ними, тем больше они им овладевают.

Насколько сильно навязчивые мысли могут овладевать сознанием больных и даже управлять их поступками, видно из рассказа одного 17-ти летнего юноши, страдавшего многочисленными навязчивыми мыслями.

Однажды он сел в трамвай на одной из людных улиц Петрограда; когда он проехал уже довольно большое расстояние, ему пришла в голову мысль, что, садясь в вагон, он толкнул под вагон даму, которая вследствие этого погибла; он хорошо помнил, что этого не было, тем не менее навязчивая мысль так овладела им, что он вышел из трамвая, вернулся назад и здесь подробно расспросил стрелочника, не был ли он свидетелем происшествия; отрицательный ответ последнего не успокоил больного, в течение нескольких дней он следил за газетной хроникой несчастных случаев и, только не найдя в газетах ничего похожего, успокоился. С больным бывало не мало аналогичных происшествий.

Навязчивые представления и навязчивые идеи настолько многочисленны и разнообразны, что было бы совершенно невозможным перечислить их во всех их разновидностях; кроме того, попытки таких перечислений, а также подробных классификаций, в значительной степени бесполезны. Из всего сказанного достаточно выясняются характерные черты и свойства навязчивых представлений и идей в тесном смысле слова, поэтому обратим теперь внимание на мало затронутую нами сторону явления: если отдельные навязчивые представления нередко возникают без существенной аффективной реакции, то в значительном большинстве случаев эмоциональная реакция, их сопровождающая, бывает выражена чрезвычайно отчетливо; это сочетание поражения интеллектуального процесса с чувственным было отмечено еще старыми наблюдателями, и Falret и Legrand du Saulle, описавшие состояние навязчивого сомнения, подчеркнули сочетание этого состояния с боязнью прикосновения к внешним предметам. Такие состояния боязни, или страха, развивающиеся вместе с навязчивыми представлениями и идеями, то неожиданно, то неизменно при определенной обстановке или даже при одной мысли об этой обстановке, носят название фобий. Фобии бывают выражены с различной силой, то сообщая навязчивым состояниям незначительную эмоциональную окраску, то достигают настолько резкой степени развития, что аффект страха выступает на первое место, поглощая связанное с ним навязчивое представление. Приведем пример, из которого видно сочетание навязчивых идей с состояниями боязни и страха, свойственное также и бесплодному мудрствованию Griesinger'a 390).

Больная 28 лет, замужняя женщина, имеющая ребенка; обременена психопатической наследственностью; в возрасте 13-ти и 25-ти лет страдала навязчивыми сомнениями; второй раз заболела после тяжелой драмы в семье, когда ее брат убил мать; очень религиозная особа; настоящее заболевание началось после исповеди и причащения; больная сильно волновалась; перед причащением видела во сне, что идет по грязной лестнице; после причастия стала вспоминать подробно, как она причащалась; при этом ей пришла в голову мысль, что часть св. даров могла застрять в испорченном зубе, а оттуда во время сморкания, чихания, при обтирании рта салфеткою могла попасть на платье и тем оскверниться; отсюда мысль о возможном кощунстве; особенно плохо, если это случилось при помощи зубочистки: тогда частицы св. даров могли упасть на пол, попасть на разные предметы, неизвестно на какие. Они могут с пола подолом юбки разноситься всюду, тем самым усиливая кощунство. Больная встряхивает свое платье, все свои одежды; она боится прикосновения к различным предметам, так как ей кажется, что вместе с пылью, их покрывающей, к ней прилипнут частицы св. даров; она постоянно моет руки, кожа которых огрубела и начинает трескаться; она стоит в комнате с приподнятыми руками и засученными рукавами, прикасается к предметам, лишь обтерев руки чистым полотенцем; она ни с кем не здоровается, с трудом ест; случайно прикоснувшись к чему-нибудь, обтирается одеколоном. Больная критически относится к своему состоянию, считает его болезненным; больные мысли вторгаются в ее сознание помимо ее воли, она не может никак от них отделаться, временами она доходит до отчаяния и даже думает о самоубийстве; борьба с навязчивыми мыслями в высшей степени мучительна: больная сильно горюет и много плачет; она не в состоянии видеть семью, мужа и других близких людей. Больная была помещена в лечебницу и через несколько месяцев поправилась; уже в периоде выздоровления наступила легкая вспышка прежних мыслей после того, как одна из больных лечебницы ей сообщила, что она только что причастилась; через несколько месяцев после выздоровления однажды ей попались на глаза ноты, на которых были красные пятна; ей тотчас же пришла в голову мысль, что это вырвало ребенка после причастия, но дальнейшего развития эта мысль не получила.