Рюди Вестендорп - Стареть, не старея. О жизненной активности и старении

Прямо задавать человеку вопрос о том, как он оценивает свое самочувствие, столь естественно, что кажется странным, почему мы не делаем этого чаще. Может быть, потому, что не хотим услышать ответ. В том, что качество жизни стариков хорошим быть не может, многие из нас, пока мы находимся в молодом или в среднем возрасте, настолько уверены, что не видят необходимости лишний раз беспокоить вопросами людей преклонного возраста. Нередко высказывают мнение, что все зависит исключительно от того, как именно человек воспринимает собственную жизнь. Что можно узнать о том, какой видят свою жизнь старые люди? Ответ гласит: они дают понять, что хорошее самочувствие в преклонном возрасте зависит не от того, что они считали важным в молодые и зрелые годы, а от совершенно других вещей.

В Европе проводили обширные исследования, чтобы выяснить, что такое хорошее самочувствие. Опрашивали не только старых людей. Задавали один и тот же вопрос: «Насколько в целом Вы удовлетворены своей жизнью?» Результаты не могут не впечатлять. Наивысшую оценку качество жизни получило в Дании. Опрашиваемые в среднем давали цифру 8,5. Давно известно, что датчане считают себя счастливыми, хотя и не совсем ясно, поче­му именно. В Италии опросы в среднем дали оценку 6, в Нидерландах — 8, в Германии — 7,1. Интересно было бы знать, на чем основаны эти различия между отдельными странами.

Роттердамский «профессор счастья» Рюют Феенховен достижение этой цели сделал своей профессией. Счастье не слишком зависит от валового национального дохода страны. Хотя для обеспечения высокого качества жизни граждан нужны достаточно большие средства, высокие инвестиции не обязательно делают людей счастливыми. Заслуживает внимания позитивная связь хорошо работающего государственного аппарата и качества жизни. Есть основания полагать, что хорошо функционирующее правовое государство, предоставление социальных благ и услуг являются существенным основанием того, чтобы граждане были удовлетворены своей жизнью.

Особенно важно отметить, что качеству жизни в своей стране люди разных возрастных групп почти всегда дают одну и ту же оценку. В Италии и молодые, и старые оценивают качество жизни в среднем на 6, в Нидерландах, во всех возрастных категориях, — на 8. Эта оценка соответствует той, которой удостоили качество своей жизни участники исследования, проводившегося в рамках лейденского Проекта 85-плюс. Единственное различие между возрастными группами состоит в том, что в 50 лет люди чуть ниже оценивают благополучие своей жизни. Тот факт, что в Нидерландах люди преклонного возраста оценивают свою жизнь на 8, означает, что они хорошо умеют обходиться со своими неудачами, болезнями и нарушениями. В преклонном возрасте чувство удовлетворенности жизнью даже усиливается, возможно, из-за того, что старые люди постоянно учатся лучше справлять­ся с трудностями.

В год, предшествующий наступлению смерти, оценка все же снижается, но этот момент, к счастью, теперь наступает все позже и позже.

Нынешняя забота о престарелых слишком мало учитывает то, что люди стареют по-разному и что календарный возраст не всегда сообщает достаточную информацию. Гораздо более значимый указатель — четыре фазы в жизни каждого человека, совместно образующие новую лестницу жизни. Если человеку не удается быть хозяином своей жизни, это роковым образом сказывается на его жизненной активности и чувстве благополучия. Поэтому настоятельно необходим новый подход к заботе о престарелых.

В Ютьюбе можно увидеть впечатляющую картину жизненного пути человека: 100 Amsterdamers [ 100 амстердамцев ]. За 150 секунд 100 человек назы­вают свой возраст (от 0 до 100 лет). Менее чем за 3 минуты зритель видит перед собой младенцев, детей, подростков, взрослых и стариков. Молодежь откровенно жизнерадостна. Затем идут взрослые люди, уверенные в себе, с сияющей улыбкой или с задумчивым взором.

Увиденное нами в коротком киносюжете — не что иное, как древнейшая эволюционная программа, укорененная в наших генах. Для развития от новорожденного до взрослого программа вполне подходит, но для последующего периода она уже недостаточна, потому что для нынешнего, гораздо более долгого жизненного пути никакой программы, собственно, вообще не имеется. По­этому в нашем коротеньком фильме прежде всего люди за пятьдесят выглядят чуть более уныло, чем прочие. Возможно, за этим скрывается конфронтация со своим уже пробуксовывающим организмом, который у нынешних пятидесятилетних отнюдь не вызывает восторга. Сменится множество поколений, пока наш организм не приспособится к современному окружению и более долгой жизни.

В этом маленьком фильме видно, как амстердамцы старше 75 радостно смотрят в камеру и с гордостью сообщают свой возраст. Возможно, у старых людей наконец появляется мужество показать себя такими, каковы они на самом деле. В таком возрасте это можно еще и потому, что люди общаются друг с другом гораздо свободнее. Когда люди становятся самими собой, они сильнее отли­чаются друг от друга, особенно в более пожилом возрасте. Каждый проделал свой собственный путь, преодолел собственные невзгоды. Приноравливаясь к происходящему, человек так или иначе корректирует свою жизнь, с годами становясь личностью, которая с большим или меньшим достоинством несет груз прожитых лет. Здания и предметы быта кажутся нам более привлекательными, если на них заметны явственные следы времени. «Видно, что они много повидали на своем веку». Старым людям их образ жизни может придавать особую выразительность. «Хотел бы и я вот так же состариться!» И мы отнюдь не смущаемся, если с объектом нашего любования вроде бы не совсем все в порядке.

Люди отличаются друг от друга не только темпами процесса старения — одни стареют гораздо быстрее других, — но и тем, как проявляется процесс старения. У разных людей он протекает по-разному. Один понемногу теряет рассудок, но выглядит как огурчик. Другой — в полном смысле слова развалина, но сохраняет абсолютно светлую голову. И конечно же, играет роль, как именно человек прожил свою жизнь.

Поскольку стареем мы настолько по-разному, поистине удивительно, что такое количество предписаний относится исключительно к календарному возрасту, как будто и в 55, и в 65, и в 75 лет мы одинаковы. Мы без устали говорим об уходе за стариками и по умолчанию исходим из того, что все понимают под этим одно и то же. Однако все обстоит совершенно иначе: нет никакого ухода за стариками. Не нужно играть словами. Как можно добиться хорошей организации общества, если мы не можем однозначно определить, чтó именно мы понимаем под выражением «уход за стариками»?