Петр Царфис - Записки военного врача

Мне пришлось вернуться в Калинин, где продолжалась повседневная работа эвакогоспиталя № 3829 и велась всесторонняя подготовка к завершению передислокации. Приехав из Смоленска, я тотчас ввел товарищей, партийный и медицинский актив, в курс событий, ознакомил с методом передислокации полковника М. И. Барсукова. Однако нам казалось, что перебраться на новое место надо сразу всем вместе, со всем хозяйством и тотчас развертывать работу. Двухэтапный переезд был отвергнут единодушно, так как мог усложнить и оттянуть развертывание госпиталя. Возможно, эта система и имела некий резон в специфических условиях давнего времени, но в нынешней обстановке не годилась. Однако, пока эта «метода» еще не стала приказом вышестоящего начальства, надо было принимать соответствующие меры.

Явился я к своему руководителю и доложил о ходе наших дел, из которых явствовало само собой, без лишних слов, что мы готовимся не к многоэтапной передислокации, а к разовой, одновременной для всех. Последовало сдержанное обещание подумать.

Ждем день, три, пять. Уже приехал начальник того госпиталя, которому предстояло разместиться здесь. Время подпирало, и я отправился на последний разговор с нашим руководителем, готовый в случае чего апеллировать в высшую фронтовую инстанцию. Позже я понял, что, наверное, товарищ, туго расстававшийся с навыками давних времен, за эти дни обстоятельно провентилировал на авторитетном для него уровне проблему «отпочкования» и убедился в ошибочности своих намерений. Меня он об этом, однако, не осведомил. Снова молча выслушал мои аргументы против многоэтапности перебазирования, затем сообщение о полной подготовленности коллектива к работе в Смоленске и, в связи с тем что первая очередь восстановительных работ в основном завершена, объявил:

— Я санкционирую перебазирование эвакогоспиталя № 3829 в полном составе, одномоментно. Прошу учесть при этом, что персонал госпиталя, покидая теперешнее здание в Калинине, должен оставить его в хорошем состоянии своему преемнику.

В тот же день коллектив госпиталя начал готовиться к отъезду. К вокзалу подвозили медицинское имущество, хирургический инструментарий, мягкий инвентарь, продовольствие. После погрузки этого имущества личный состав госпиталя разместился в предоставленных пассажирских вагонах и теплушках.

Когда наш эшелон подъехал к Ленинградскому вокзалу Москвы вечером 24 декабря 1943 года, мы услышали по радио голос Юрия Левитана. Он зачитывал приказ Верховного Главнокомандующего войскам 1-го Прибалтийского фронта, освободившим Городок, который был важным опорным пунктом обороны противника на Витебском направлении. Москва салютовала войскам этого фронта. Эта очередная победа Красной Армии стала большой радостью советского народа.

Железная дорога от Москвы до Смоленска была перегружена воинскими составами, и Новый, 1944 год мы встретили в пути.

В начале января 1944 года эвакогоспиталь № 3829 прибыл в Смоленск. В тот момент, когда мы подъезжали к вокзалу, в небе над нами пролетел фашистский самолет-разведчик, так называемая «рама». Ну, быть беде, думаю. И действительно, лишь начали разгружать у перрона состав с имуществом нашего медицинского хозяйства, появились вражеские бомбардировщики. Сделав разворот в сторону полуразрушенного вокзала и построившись в боевой порядок, они пошли в крутое пике, сбрасывая бомбы. К счастью, все бомбы падали мимо нашего состава, только некоторые железнодорожные пути пострадали. По-видимому, за штурвалами вражеских самолетов сидели неискушенные летчики, призванные восполнить большие потери асов фашистской авиации в ходе войны.

Во время этого налета в небе внезапно появились наши истребители. Фашисты поспешно ретировались, предпочитая не встречаться с советскими пилотами. Однако наши соколы навязали им бой и сбили два самолета. Медики госпиталя, продолжая разгрузку вагонов, с волнением наблюдали за этим воздушным боем, усматривая в результатах его еще одно доказательство крутого перелома в ходе войны.

Как хотелось всем нам, чтобы она быстрей окончилась! Помнится, то один, то другой раненый, а уж о медиках нечего и говорить, вспоминал по утрам, что видел во сне наступление мира, салюты, родные лица, дома, улицы… Но до желанной цели оставался изрядный путь. Война еще продолжалась, порождая не только наши успехи и радости от них, но и горести и боли. Жизнь напомнила об этом без промедлений.

Лишь успели мы, приехав с вокзала, привести в рабочее состояние первые этажи госпитального здания да разнести свои немудреные пожитки по близлежащим домам, где нам предстояло квартировать, как к нашему парадному входу подъехали розвальни с ранеными, доставленные заиндевевшим мохнатым конягой с передовой. Конягой управлял санитар с автоматом. Потом появились две старые полуторки, в которых на сене лежали тяжелораненые. Затем пришла небольшая группа солдат в сопровождении юной, но бравой фельдшерицы с тяжелым пистолетом на поясе. У одного была подвязана рука, другому повязка с пятнами проступающей крови закрывала почти все лицо, третий хромал, опираясь на палку, — и все были при оружии, кто с автоматом на плече, кто с гранатой за поясом: мало ли с кем можно встретиться в прифронтовых лесах…

Такого арсенала, который образовался у нас в Смоленске, я не видел до того ни в одном госпитале. Пришлось отвести под него специальное помещение, прежде чем его забрали оружейники. Это объяснялось близостью фронта. Немало воинов с легкими ранениями и даже с ранениями средней тяжести отправлялись в эвакогоспиталь № 3829 своим ходом, прихватив верное боевое оружие. После перевязки на полковом пункте медицинской помощи они затем устраивались на какой-нибудь попутный транспорт, пусть довозивший их не до конца пути, — остальное дошагивали сами, благо это согревало.

— А почему мимо медсанбата махнули? — спрашиваю у одного, другого.

Отвечают одинаково, с доброй лукавинкой:

— Да не заметили как-то…

И поясняют иногда, что до госпиталя не намного больше хода, чем до медсанбата. А он — прямо на снегу, в палатках, что, впрочем, заметим, не мешало медсанбатовским медикам спасать благодаря своевременной помощи множество жизней.

Приток раненых, связанный с возросшей боевой активностью на прилегающем к нам участке фронта, продолжался почти непрерывно всю ночь. Мы подготовились к приему нового потока раненых, и это позволило должным образом организовать необходимую хирургическую помощь.

В большинстве наших помещений первые двое суток расставлялась мебель, устраивалась и опробовалась разнообразная аппаратура, оборудовались и заполнялись склады всевозможного имущества, начиная с лекарств, продовольствия и кончая обмундированием, военным снаряжением, посудой. Словом, большой госпиталь расправлял плечи, чтобы вздохнуть полной грудью. В то же время он уже действовал, выполнял свои сложные функции, правда не сразу в полном объеме.