Петр Царфис - Записки военного врача

Это можно сказать, например, о таких заслуженных медиках, ветеранах нашей партии, как М. И. Барсуков, который участвовал в создании первых советских медицинских учреждений сразу же после Великой Октябрьской социалистической революции, о Д. Г. Оппенгейме, который студентом-медиком участвовал в подпольной работе Томской организации большевиков при колчаковской диктатуре и восстании против нее, о В. М. Банщикове, чей путь в науку начался в борьбе коммунистов и комсомольцев против кулацкого засилья в деревне, в боях с контрреволюционными бандами, и о ряде других уважаемых товарищах. Я познакомился с Барсуковым, Оппенгеймом, Банщиковым на войне, не зная об их славном прошлом, и был удивлен, услыхав о нем. Все они отличались необыкновенной скромностью и несли фронтовую службу, несмотря на свой возраст, весьма энергично и успешно.

При всей пестроте и многообразности облика персонала нашей военно-медицинской службы он был непоколебимо един в своей верности патриотическому долгу, в отношении к своей повседневной нелегкой работе на фронте. О причинах такого единства, сыгравшего незаменимую роль в успехах нашей службы, можно рассказывать обстоятельно и долго. И можно сказать обо всем лаконично, первыми словами старой песни, рожденной на заре Советской власти и живущей поныне: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой…»

Когда говорят о наших медицинских чудесах без чудес, нередко забывают, что у них имелась помимо идеологической, нравственной и управленческой еще и мощная материальная, хозяйственная основа. Медицинское обеспечение боевых действий наших войск стоило огромных сил и средств. Лишь за первый год войны действующим войскам было отправлено больше комплектов различного медицинского имущества, чем имелось к началу войны. Это тем примечательнее, что летом 1941 года большинству предприятий, выпускающих необходимое медицинское снаряжение, пришлось эвакуироваться. Но Советское государство заботилось о средствах лечения воинов не меньше, чем о производстве оружия и боеприпасов. В самое горячее время Московской битвы было предоставлено 220 вагонов для перевоза из столицы в глубокий тыл шести центральных предприятий медицинской промышленности. Они быстро устроились на новых местах и вскоре превзошли довоенную выработку.

Следует учесть также, что до Советской власти наша страна почти не имела собственных диагностических и лечебных средств. На ее фармацевтическом рынке господствовали крупные западные фирмы, преимущественно германские, и, как отмечается в «Опыте советской медицины», «большую часть медикаментов, медицинской аппаратуры и инструментов приходилось ввозить из-за границы». Нетрудно представить, как бы это обернулось для нашей армии и всего народа, если бы Коммунистическая партия и Советское правительство не позаботились в пору первых пятилеток о создании мощных химико-фармацевтических и медико-инструментальных предприятий, которые освободили нас от импорта всего нужного медицине, «обеспечили потребности населения и лечебных учреждений в медикаментах, предметах ухода за ранеными, хирургическом инструментарии и медицинской аппаратуре» [28] Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг., т. 1, с. XVI. .

Конечно, при всем том рачительные медицинские сестры, скажем, в эвакогоспитале № 3829 старшая операционная сестра А. П. Лунева, не пускали в дело без надобности стерильные перевязочные средства, не обращали марлю на хозяйственные нужды. Стирали и стерилизовали бинты и марлевые салфетки после применения. Но это шло не от крайней нужды, а от разумной бережливости. Вообще наши медики своей распорядительностью и инициативой усердно содействовали совершенствованию лечебного процесса и хозяйственной деятельности.

Вспоминается, как профессор Г. М. Гуревич, уже работая на 1-м Прибалтийском фронте, с восхищением рассказывал об отменных гипсовых шинах для раненных в кисть и лучезапястный сустав. Шины эти, предложенные военврачом Сталинградского фронта М. Г. Таборийским и получившие название «сталинградских», избавляли раненых от страданий и ускоряли сращивание костей. А изготовляли их для госпиталей Сталинградского фронта четыре медицинские сестры во главе с военфельдшером Полиной Степанюк. До войны эта женщина была заместителем председателя Ярунского исполкома на Волыни. Уйдя с нашими войсками из родного края как военфельдшер, она спасла в боях многих, отважно и умело работала с первых дней Сталинградской битвы, а когда понадобилось наладить тут же, на фронте, изготовление медицинских шин нового типа, быстро освоила эту технику и, можно сказать, поставила ее на поток: за день самодеятельные мастерицы выпускали до 400 таких шин, о которых крупнейшие специалисты по травматологии говорили, что они «изумительно удобны и изящны». Вскоре с легкой руки Полины Степанюк и ее подруг они получили широкое применение и на других фронтах.

Совершенствовалась, обогащалась во время войны и наша фармацевтика. В частности, увеличилось и расширилось применение сульфидина и стрептоцида в хирургическом лечении, начатое С. С. Юдиным. На последнем этапе боевых действий появился советский пенициллин. Один из его создателей — профессор З. В. Ермольева приезжала на 1-й Прибалтийский фронт в составе большой группы медиков, возглавляемой Н. Н. Бурденко, для всестороннего исследования во фронтовых условиях влияния антибиотиков при огнестрельных ранениях и их последствиях. В состав группы входили также профессора А. П. Авцин, Г. М. Гуревич, А. В. Авцина, И. Г. Руфанов, А. М. Маршак, Н. И. Гращенков. В организационном плане эту исследовательскую работу обеспечивал генерал-лейтенант А. И. Бурназян.

Выступая осенью 1944 года на фронтовой медицинской конференции в Паневежисе с докладом об итогах своей работы над антибиотиками, Зинаида Виссарионовна Ермольева выразила уверенность, что применение пенициллина уменьшит возникновение тяжелых осложнений при ранениях, ускорит заживление ран и костных переломов, снизит смертность. К таким выводам привели исследователей предыдущие изыскания и проверки, в том числе клинические. Опыт наших госпиталей подтвердил это, и я, вспоминая слова Ермольевой, слышанные в Паневежисе, с радостью думал о благотворной силе целеустремленного научного труда. Такого рода творческие работы велись, несмотря на военные невзгоды, во многих наших институтах.

Потребности армейской медицинской службы были многочисленны и разнообразны. В первый период войны ощутилась острая нехватка госпиталей и медсанбатов. Эти потребности возникли потому, что многие имевшиеся прежде медико-санитарные учреждения оказались разрушенными либо утраченными на занятой врагом территории, и потому, что количество раненых далеко превзошло первоначальные расчеты, исходившие из опыта прежних войн, не столь насыщенных огнем и динамичных, как вторая мировая война. И несмотря на то что обстановка отнюдь не благоприятствовала массовому развертыванию больших госпиталей, они были созданы в считанные недели и месяцы. Уже к октябрю 1941 года в распоряжение военно-медицинской службы поступило свыше двух тысяч госпиталей с более чем миллионом коек.