Владимир Кованов - Призвание

В совершенствовании шариковых клапанов и проверке их в экспериментальных и клинических условиях деятельное участие приняла профессор Н. Б. Доброва. Она в течение ряда лет возглавляет лабораторию по применению полимеров в медицине Института сердечно-сосудистой хирургии. Начатая ею на нашей кафедре работа по проверке различных синтетических материалов при пластике аорты завершилась солидным научным трудом, который Наталья Борисовна представила на соискание ученой степени доктора медицинских наук и успешно защитила в 1967 году.

Особым требованиям должны удовлетворять полимерные материалы и протезы из них при замещении отделов желудочно-кишечного тракта (пищевода, стенки желудка, желчного протока и т. д.). Здесь главное условие — герметичность протеза и надежная изоляция окружающих тканей от инфицированного содержимого. Однако такие протезы, которые полностью удовлетворяли бы хирургов, еще не созданы. Применение нашли лишь протезы из полиэтилена в виде трубок для временной проходимости пищевода при его поражении опухолью. Делаются попытки применить протез желчного протока на основе пористой сосудистой трубки, покрытой для герметизации пленкой из полимеров.

Создание новых, более совершенных протезов тесно связано с разработкой биосовместимых материалов с определенными сроками рассасывания. В хирургии уже есть опыт замещения дефектов мягких тканей, особенно после иссечения рубцов, послеоперационных грыж. Здесь применяются высокопористые ткани и трикотаж из лавсана, полипропилена. Похожие на сетки, эти ткани не рассасываются в организме и создают прочный каркас, создающий основу мягких тканей.

Сотрудник нашей кафедры В. В. Навроцкая провела интересные исследования по закрытию дефекта пищевода синтетическими материалами. Она установила в опытах на животных, что пластика пищевода капроновой сеткой после ушивания дефекта является более целесообразным приемом, нежели применение поливиниловой трубки, которая продолжает оставаться инородной тканью.

Особое место занимают полимерные материалы при лечении переломов. Перспективным представляется создание костных штифтов из полимеров с длительными сроками рассасывания их для сохранения надежной фиксации отломков вплоть до полного срастания перелома. Разработка таких штифтов ведется на основе биосовместимых материалов.

Для лучшего срастания костных отломков трубчатых костей (бедра, костей голени) сейчас применяются металлические гвозди, пластины. Они удерживают отломки, улучшают условия их срастания. Однако через 6—8 месяцев в таких случаях требуется повторная операция для удаления металлических деталей. При штифтах и пластинах из биосовместимых материалов надобность в повторной операции отпадает. В то же время сроки лечения больных сократятся, так как сам полимерный материал, рассасываясь, стимулирует образование костной мозоли.

Искусственная кожа из полимерных материалов сейчас нередко применяется в восстановительных операциях при обширных дефектах кожи и ожогах. Основное требование к этим материалам — гигроскопичность, пористость.

Советские химики создали биологический клей для соединения мягких тканей. С большим успехом этот клей применяется в легочной хирургии. Уже накоплен клинический опыт по применению клея для герметизации швов и сосудов сердца. Это особенно важно в тех случаях, когда у больного понижена свертываемость крови или операция производится с аппаратом искусственного кровообращения. Склеивание поврежденных поверхностей при ранении внутренних органов, таких, как печень, селезенка, почка, легкие, помогает резко сократить время операции, что часто является решающим для спасения жизни больного.

Применение синтетических материалов при внутреннем протезировании позволит более точно определить его возможности и перспективы, отобрать наиболее пригодные для этой цели материалы.

Быстрое развитие химии высокомолекулярных соединений создает условия для синтеза новых полимерных материалов, обладающих всем необходимым комплексом биологических свойств. В ближайшие годы, несомненно, появятся новые полимеры, которые будут использоваться в протезировании внутренних органов и систем, вплоть до применения их в качестве переносчиков газов крови, гормонов, а также веществ, усиливающих действие лекарственных препаратов.

В 30-х годах на прилавках книжных магазинов появился научно-фантастический роман А. Беляева «Голова профессора Доуэля». Помните?

«Лоран повернула голову в сторону и вдруг увидала нечто, заставившее ее вздрогнуть, как от электрического удара. На нее смотрела человеческая голова — одна голова, без туловища.

Она была прикреплена к квадратной стеклянной доске. Доску поддерживали четыре высокие, блестящие металлические ножки. От перерезанных артерий и вен, через отверстия в стекле шли, соединившись уже попарно, трубки к баллонам. Более толстая трубка выходила из горла и сообщалась с большим цилиндром.

Цилиндр и баллоны были снабжены кранами, манометрами, термометрами и неизвестными Лоран приборами. Голова внимательно и скорбно смотрела на Лоран, мигая веками. Не могло быть сомнения: голова жила, отделенная от тела, самостоятельной и сознательной жизнью.

Несмотря на потрясающее впечатление, Лоран не могла не заметить, что эта голова удивительно похожа на голову недавно умершего известного ученого-хирурга, профессора Доуэля, прославившегося своими опытами оживления органов, вырезанных из свежего трупа».

Люди читали и содрогались… А между тем сюжет романа был подсказан автору опытами профессора Брюхоненко. Это он в 1924 году впервые в мире создал образец аппарата искусственного кровообращения, названный им автожектором. Об этом аппарате я уже писал.

В сентябре 1925 года на II Всероссийском съезде патологов С. С. Брюхоненко впервые публично продемонстрировал свой аппарат, а через год, в мае 1926 года, участники II Всероссийского съезда физиологов были свидетелями жизни отделенной от туловища головы. Собачья голова с помощью автожектора жила 1 час 40 минут. Что и говорить, опыт произвел ошеломляющее впечатление на присутствующих.

Лежащая на блюде собачья голова открывала и закрывала глаза, высовывала язык, реагировала на прикосновение и даже проглатывала кусочек сыра или колбасы.

«Особенно интенсивные движения, — писал С. С. Брюхоненко, — следовали за раздражением слизистой носа зондом, введенным в ноздрю. Такое раздражение вызывало у головы, лежащей на тарелке, столь энергичную и продолжительную реакцию, что начиналось кровотечение из раневой поверхности и едва не были оборваны канюли (трубки. — В. К. ), присоединенные к ее сосудам. Голову при этом пришлось поддерживать на тарелке руками. Казалось, что голова собаки хотела освободиться от введенного в ноздрю зонда. Голова несколько раз широко открывала рот и создавалось впечатление, по выражению наблюдавшего этот эксперимент профессора А. А. Кулябко, что она будто пыталась лаять и выть».