Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Вот уже несколько десятков лет прошло с тех пор, когда мне пришлось руководить этой экскурсией, но как ярко встаёт передо мною всё виденное тогда, как переживается моя тогдашняя жажда увидеть новое, проверить, отобразить в отчётах… Возвратясь в Петербург, я поместил ряд статей в нескольких журналах, в которых рассказал обо всём виденном и изученном во время поездки [171] Земское дело. 1912. № 13а-14; Городское дело. 1912. № 15–16; Русский врач. 1912. № 32. .

Чтобы сберечь больше времени на выполнение программы осмотра в Лондоне, мы не задерживались в других городах Германии и направились в порт Ост-Энде в Лондон. Лишь в столице Бельгии — Брюсселе сделана была остановка, чтобы получить общее представление о планировке главных городских площадей и, прежде всего, центральной площади и сосредоточенных вокруг неё монументальных зданий (ратуши и др.), а также о памятниках искусства. От застройки же кварталов в центре и на окраинах у нас остались лишь самые беглые впечатления.

Самым выдающимся и замечательным, с чем познакомились мы в Брюсселе, были исключительные по мощности и по удачной организации крупные производственные предприятия рабочего кооператива «Вперёд», который был детищем и главной опорой бельгийской социалистической партии. Мы осмотрели хлебопекарный завод этого кооператива. Это был самый большой по объёму производства и наиболее совершенный по санитарно-технической оснащённости и далеко идущей механизации производственных процессов завод из всех существовавших тогда хлебозаводов. Хорошо выпеченный по предварительным заявкам хлеб (каждый сорт изготовлялся в соответствующем цехе завода) развозился затем в особой бумажной обёртке во все части города, во все рабочие кварталы и доставлялся утром в каждую рабочую квартиру. Развозили хлеб в безукоризненных по устройству и чистоте содержания ящиках-фургонах. Движущей силой для каждой тележки-фургона была крупная сильная собака, бежавшая не впереди, а под фургоном, так что видно было её только спереди, но не с боков. Мы осматривали помещение для нескольких сотен этих рабочих собак. Каждая их них имела своё особое отгороженное и со скрупулёзной чистотой содержимое отделение.

Кроме хлебозавода рабочий кооператив содержал центральный пищевой склад и его филиалы, а также центральную рабочую столовую, поставленную в санитарно-гигиеническом отношении совершенно безупречно, несмотря на чрезмерно многочисленную клиентуру.

Первое впечатление от Лондона, которое надолго остаётся в памяти — это невероятная, трудно вообразимая напряжённость уличного движения на основных его улицах. Непрерывными потоками несутся нескончаемые вереницы автобусов, троллейбусов, трамваев и отдельных экипажей. Представляется, что все эти несущиеся экипажи, двухъярусные автобусы, люди на империалах, трамваях, автомашины с их шофёрами охвачены каким-то безумием движения. Ни в Берлине, ни в Париже такого впечатления от уличного движения не создавалось. Немыслимым представлялось пересечь этот поток движения, когда нужно было перейти улицу. Облегчалась эта задача, однако, тем, что в местах перехода, у перекрёстков потоки движения разграничивались так называемыми «островками спасения» — возвышающимися над полотном улицы на несколько сантиметров узкими площадками, на которых можно было посредине проезжей части приостановиться, чтобы уловить благоприятный момент для перехода к следующему «островку». Но главным условием, обеспечивающим безопасность уличного движения для пешеходов, являлась строгая дисциплинированность всего транспорта. Лишь только «Бобби» подымет руку, всё экипажное движение останавливается, чтобы пропустить пешеходов или транспортные потоки с пересекающихся улиц. Очень большое значение имели также весьма распространённые на лондонских улицах хорошо устроенные подземные переходы, в которых обычно размещались и уличные уборные с умывальниками, где можно было также почистить обувь и одежду. Давно пора было бы подумать об устройстве таких совершенно безопасных и для детей, и для стариков подземных переходов и у нас. Например, при пересечении Невского и Садовой, чтобы пройти от Гостиного двора к Публичной библиотеке.

Уже с первого дня пребывания в Лондоне я стал посещать Гайд-парк, чтобы лучше понимать устную английскую речь. Там всегда шли какие-нибудь собрания, митинги. Оратор становился на свой разборный стул или устраивался на поставленной для него помощником кафедре и начинал речь, которая вскоре привлекала слушателей. Раздавались реплики, выступали возражающие. В одном месте проповедовали «свободное христианство», в другом — социализм. Невзирая на малочисленность слушателей, упорно каждый вечер в определённом месте выступал против вивисекций оратор из «Общества охраны животных» и т. д. Всё это были профессиональные ораторы. Говорили отчётливо, просто, не скороговоркой, без пафоса, с большой выдержкой и спокойствием. Не смущаясь и без горячности, удачно парировали они реплики из среды слушателей. Очень скоро удавалось начинать схватывать и понимать их речь, несмотря на крайне недостаточное, только книжное знание у меня английского языка.

А рядом с этими митингами в вечерней тишине весьма идиллическое впечатление производили стада овец, прилёгшие на лужайках между деревьями Гайд-парка и тихо жевавшие свою жвачку. В Гайд-парке, как и в других крупных лондонских парках (Регент-парк и др.), овцеводство поддерживалось для содержания в порядке газонов. Вместо регулярной стрижки густых посевов травы их давали подгрызать овцам, а испражнения овец в виде сухих катышков не вызывали видимого засорения газонов. Благодаря тщательному уходу и постоянной поливке орошением и дождеванием лондонские газоны обращали на себя внимание своей постоянно свежей, изумрудной зеленью.

Когда я собирался в экскурсию, Д. К. Заболотный дал мне письмо, адресованное д-ру Фарару в Лондоне — члену комиссии по противоэпидемическим мероприятиям и очень настойчиво рекомендовал мне повидать его. По словам Д. К., он хорошо знал санитарные учреждения Лондона и мог оказать содействие в ознакомлении с ними. Приехав в Лондон, я побывал у Фарара. Оказалось, что он незадолго перед этим получил высокое назначение в Local Government Board (в муниципальном управлении). Там меня сначала приняли делопроизводитель и старший санитарный врач. Расспросив о цели визита, они передали меня, наконец, по назначению. Фарар проявил ко мне исключительное внимание: тут же составил подробный план осмотров учреждений санитарного назначения, посоветовав начать их с главной инфекционной больницы Лондона, при этом сразу же позвонил главному врачу этой больницы профессору Томсону. Затем он порекомендовал провести целый рабочий день в одном из санитарных округов Лондона и вновь тут же написал рекомендательное письмо. Держал он себя просто и буквально обворожил меня любезностью. Когда я собрался уходить, он пригласил меня пообедать у него на следующий день. Я благодарил и решительно отказывался, ссылаясь на нежелание беспокоить его и на то, что я в дорожных условиях связан обязанностями руководителя экскурсии. Все мои возражения не помогли, он дал мне свою визитную карточку с точным адресом и сказал, что будет ждать меня совсем запросто к обеду.